О поэзии

Поэтические конкурсы - мое больное место. И кой черт меня дернул опять тратить на это время? Это явно какая-то болезнь, да?)))

Patricia Louise Gamache

Wind of Despair

An angry wind blows over me –

It fills me with despair

It twists and turns tumultuously

And chills me everywhere

It blows so cold I cannot stand

To have you far away

I try to reach the gentle hand

That touched me every day

And while the wind sings wearily

It makes my heart grow cold

I must pretend you're here with me

Your soul I try to hold

And as I strive to capture you

I reach but you're not there

And when alone I fall asleep

I'm filled with deep despair.

 

Патриция-Луиза Гамаш
Ветер отчаянья

Злой ветер вьется надо мной,

Отчаяньем полнит.

Кружится, буйный и шальной,

Пронзает, цепенит.

Но нестерпимый холод нам

С тобой не разделить.

А я тянусь к твоим рукам,

И не могу забыть.

Устало ветер в вышине

Поет, сгущая кровь.

Я притворяюсь: ты – во мне.

Храню твою любовь.

Не отпуская, в полусне,

Тянусь – но я одна…

И забываюсь в тишине,

Отчаяньем полна.

@музыка: Hello sleepwalkers "Goya no michiawase"

@темы: стихи, насилие (над оригиналом)

---

И снова о демократии

Как же заколебали эти вонючие скунсы из зарубежных СМИ. То французы задаются вопросом "Доколе русские будут их унижать?", видите ли, остановив Наполеона и Гитлера - на минуточку в своей стране - мы их унизили. То оказывается, что антиэкстремистский закон у нас приняли, только чтобы обозвать неонацистами новую демократичную власть в Украине. Число наших войск на границе с Украиной во всех статьях растет как на дрожжах и скоро превысит размеры нашей армии. В том, что Троя пала, наверное, тоже виноваты они? Путин и Мордор Империя Зла?

Все кругом кричат, что у нас нет демократии, а мне видна совсем иная картина. Мы в России куда свободнее, чем любой зашоренный житель Запада, верящий тому, чему ему сказали верить. О тех, кто у нас ищет виноватых в том, что у них все плохо, я лучше промолчу.

@музыка: IAMX - President

---

О шизофрении

Никогда еще не получала на почту такой гадости:

Пишет Скоморох, он же NightHellcat, он же Лариса, он же Lars, он же леди Уинтер:
Прочел. Понял. Не ответил сразу, т.к. не имею привычки эмоциональничать. Переспал с мыслью).

Зато в очередной раз увидел взбалмошную девчонку, не имеющую твердого стержня. Сколько раз слушал оценку Калле, как хорошего переводчика, но крайне нестабильного человека. Прыгающего по верхам, неблагодарного тем, кто кладет ей деньги на телефон, покупает ноуты. Могу теперь добавить - спасающим ее сайт. Интересно, гонора хватит на то, чтобы теперь уйти с гордостью? Или орем просто в пространство?

Что-то опыт теперь подсказывает, что все, кого ты не поняла, и кто давно сидят у меня в скайпе - и так никуда не денутся, а прочие Викули и Калле и далее будут давиться ядом)

Знаешь, я всегда говорил, что не воюю, я этим слегка занят в реале, а в вирте всегда хочу спокойствия, мира и просто общения. Тебе помог сразу, как ты попросила. Видимо, это - сценарий. Попросить, а потом являть... Хамить людям, кто тебя ничем не задел.

Что ж... вопрос прежний) Гордости хватит на то, чтобы хамить и не пользоваться? Или как базарная торговка - получила и теперь хамлю? Руусунен, когда проходила стадию восхищения, писала мне, что Калле очень принципиальная - возьмет и из гордости уйдет) Что-то всегда сомневался... Так что, хватит гордости на то, чтобы самой уйти? Или как тварь дрожащая - укусила за пятку, дела ей там нет не до кого)))) Это не "для кого". Это - моя сестра. Хоть и ошибающаяся.

Так что? Запишем Калле в дерьмо, которое получает на халяву, а потом кусает за руку? Или у Калле остались остатки гордости, и она сама уйдет оттуда, куда ее пригласили из хорошего отношения? Сам предпринимать ничего не буду), да, мне всегда интересно получать эмоции в жизни = скучно просто жить, по расписанию) Но от этого не меняется факт, что Калле - просто приспособленка, администрация там у нее... смеялся...

Так что, характера хватит только на то, чтобы как моська куснуть? Или будем все-таки последовательны? (во что не верится совсем) - и не будем пользоваться тем, что обеспечил кто-то там совсем никому неинтересный)))??

Верю в тебя. Девиз по жизни - нахамить и попользоваться... Что-то мне это совсем напоминает проституцию...

Больше не отвечу. Проститутки, пользующиеся и берущие, и за закрывшейся дверью шипящие - это пыль. И уже репутация.

Хотел быть другом, но видимо, недостаточно "звезден"))) Администрация, мля... (Что ж неадминистрация все время стучится в мой скайп?)))) Ожидаю, что как истинное хамло - так и будешь сидеть на моей шее на Робобилле. На другое - характера не хватит. Только мелко тявкать.

Без уважения. Алекс.

Резюмирую, что ли, а то вдруг не так что-то понимаю?
Скоморох в свое время дал наводку на новый хостинг. Мы этого провайдера рассматривали в том числе и пришли к выводу, что он нам подходит.
Скоморох предложил/навязал нам помощь, в том числе финансовую, чтобы мы сайтом как можно скорее и безболезненнее переехали. За услуги ничего не просил и от почестей и разглашения отказывался, мотивируя это своей скромностью.
Теперь, спустя время, требует к своей персоне повышенного внимания, роли царя и бога, а точнее единицы вне правил, требует преимущества себе и "сестре" и прочее, опять же в обход правил сайта и когда его ставят на место этими самыми правилами, он опускается до оскорблений. Но деньги назад он, конечно, не попросит, ведь иначе ему нечем будет тыкать нас в нос)))

Ну-ну))) Сорри, товарищи-мимокрокодилы, мну просто офигевает сегодня весь день.

@музыка: Кукрыниксы "День рождения"

@темы: Обратная Сторона, дела семейные

---

Катика Локк, Джез Морроу и Л.Б.Грегг

Видимо, мне совсем "нечего делать", решила закинуть сюда весь мусор, который скопился кусками, чтобы не забыть, что я уже начала, постоянно теряю, в какие папки все рассовываю, вряд ли это кому-то может быть интересно, но если что, я все эти тексты уже забила)))
Все это не просто не вычитано, оно даже не перечитано, так что чтения не стоит. Млин, как же хочется перевести все и сразу.

Катика Локк

Катика Локк "Сломанные Крылья"
Джекил ЛеМэй приезжает в Алирравудский Университет, престижное заведение для магов, оборотней, вампиров и фэйри…

Холодный и липкий туман окружал Джека, пока он стоял у перил левого борта, борясь с тошнотой. С тех пор как четыре часа назад они вышли из порта Брэверн ри Маас, его вырвало уже шесть раз. И неудивительно – в конце концов, он маг земли, – но это бесило и немного пугало. Ну, он хотя бы такой не единственный.
Джек шагнул в сторону, и парень с ярко-рыжими волосами подбежал к перилам и отправил свой завтрак в темную, неспокойную воду. У Джека свело живот, и он отвернулся, чуть не налетев на идущего мимо палубного матроса.
- Сколько нам еще? – спросил Джек.
- Мы вот-вот войдем в док, сэр, - ответил мужчина, не останавливаясь.
Джек закрыл глаза.
- Слава Маэле, - прошептал он и направился к лестнице. Нижняя палуба была забита студентами, большей частью – первокурсниками, как и он, но Джек разглядел несколько лиц, которые наверняка принадлежали тем, кто курсом постарше. Пробираясь сквозь ряд болтающих парней, он сразу заметил нескольких фэйри: ши и фей. Их всегда было довольно легко отличить в толпе, с этими нечеловечески красивыми лицами, грациозными фигурами и глазами и волосами необычных цветов.
Магов и оборотней определить было несколько сложнее, ведь и те, и другие, по сути, были людьми. Иногда у оборотней были шрамы: следы укусов на кистях или предплечьях, но чаще они вели себя более осмотрительно, не выставляя подобное напоказ. Маги, как правило, носили амулеты на шеях или в волосах: кости или камни, осколки оленьих рогов или ракушки. У Джека на шее, например, висел badger из магнетита, подарок матери с защитными и исцеляющими рунами. Он почувствовал его холодную тяжесть на своей груди и вздохнул. Алирравудский университет так далеко от предместий Роузвэйла.
Джек наконец добрался до широкой кормы громоздкого судна и встал у разгрузочных ворот, наблюдая, как из густого тумана появляется темный, влажный причал. От трех коротких гудков парома его передернуло, но туман словно впитал этот звук, оставив Джека в коконе тишины. Он вздрогнул и закутался в куртку.
- Тебе лучше? – Джек оглянулся на заговорившего. Он был не слишком красив для фэйри с угольно-черной кожей и серебряными волосами, а его глаза отливали сапфировой синевой, как воды ледникового озера. Он нерешительно улыбнулся. – Я видел, как тебя стошнило на верхней палубе.
- Ага, я просто… не люблю плавать, - отозвался Джек, разворачиваясь обратно к перилам. Док медленно приближался.
- Я тоже, - сказал фэйри, опираясь на перила рядом с ним. – Кстати, я Айзери Ауви. – Он протянул руку...

Джез Морроу

Джез Морроу "Мой возлюбленный тюремщик"

Среди местных аристократов, важно шествовавших по ночным улицам Острова Песен, выставляя напоказ свои огненные украшения и мисайские шелка, выделялась высокая, худая фигура в военной форме. Ошибиться невозможно.
Джесс Ларен, летчик-истребитель.
Он стоял здесь, прямо здесь, на другой стороне площади. Дэсдейн видел героя войны на видеозаписях и в новостях, но, конечно, никогда не встречал вживую. Он никогда не думал, что ему доведется ступить с Джессом Лареном на одну планету.
И теперь тот появился перед глазами Дэсдейна, словно ожившая мечта, высокий, стройный, с тонкой талией и узкими бедрами. Светлые золотисто-каштановые пряди были по-военному коротко подстрижены. Лицо его наводило на мысли о мифах и богах-проказниках. В груди заныло, а пах налился тяжестью от желания и тоски по командиру звена Джессу Ларену.
Жаль только, сукин сын был героем не на той стороне.
На Остров Песен спустилась ночь. Свет фонарей отражался в лужах на гладких камнях городской площади. Ларен осматривался, как турист, совершенно не вписываясь в атмосферу изысканности и заоблачных богатств этого острова. И похоже, ему было совершенно плевать на это.
Джесс Ларен повернул голову. Его глаза перехватили взгляд Дэсдейна и задержали. Ясные серые глаза и яркая белоснежная улыбка заставили Дэсдейна забыть как дышать.
Обычно вид Дэсдейна отпугивал мужчин. Но только не этого. Расправив плечи, Джесс Ларен пружинистым шагом пересек площадь – прямо к Дэсдейну.
Вселенная замерла. Чем ближе подходил Ларен, тем красивее казался. Дэсдейн почти физически ощущал его солнечную энергетику.
Нужно вдохнуть.
Ларен с широкой улыбкой подошел к Дэсдейну и сказал на своем родном роданийском:
- Похоже, вы здесь ради той же вечеринки, что и я.
Дэсдейн догадался, что командир звена Джесс Ларен прилетел в качестве эскорта для послов, прибывших сюда с вражеской планеты – Родана.
- Вечеринки? – тихо повторил Дэсдейн и ответил на безупречном роданийском: - Больше похоже на похороны.
- В самом деле? – спросил Ларен, вовсе не расстроившись. – И какие шансы, по-вашему, у мирного исхода?
- Нет никаких шансов. Надежда на мир скончалась еще по прибытии.
- Ну и здорово! – сказал Ларен. Летчики-истребители никогда не любили мир. Истребители жили ради того, чтобы воевать, и этот мужчина этого не скрывал. – Значит, я смогу продолжить сбивать Зексов! – Подумав, он добавил: - Только без обид.
Дэсдейн склонил голову набок и слегка пожал плечами. Ларену незачем было извиняться.
- Это ваша работа.
Джесс Ларен мог говорить что угодно – Дэсдейну было плевать, пока тот стоял рядом, так близко, что можно было ощущать его запах.

Л.Б.Грегг

Л.Б.Грегг "Прикрой меня"

Распущенный.
Именно такую характеристику дает загадочный специалист по безопасности Макс Дуглас Майклу Финнегану – в народе «Финну» – горячо любимому студентами преподавателю английского из школы Далтона. Когда Макс приезжает в смитфилдскую престижную закрытую школу для защиты известного студента от таинственного сталкера, он пытается командовать всеми: как учениками, так и учителями. Столкновение темпераментов заканчивается страстным сексом между бывшим морпехом и рубахой-парнем, преподавателем театрального искусства. Но опасность оказывается куда ближе, чем все думают, и вскоре на территории кампуса начинают твориться ужасные вещи, так что жизни обоих оказываются под угрозой.

От кого: Максвелл Дуглас ([email protected])
Кому: Майкл Финнеган ([email protected])
Как мы и обсуждали по телефону, баллы Кайла на предварительных тестах слишком низкие для поступления. Ему понадобятся дополнительные занятия три раза в неделю. Вы сможете заниматься в моем офисе в комнате отдыха. Час дня вам подходит?
Макс Дуглас.

- Я хотел бы поговорить с вами перед отъездом.
Я поднял глаза от стола, за которым сидел вместе с жующим жвачку Кайлом Дугласом, который все еще упорно оставался самым красивым и самым ленивым студентом , которого я когда-либо встречал. Кайл воспользовался тем, что я отвлекся на его старшего брата, и принялся листать сообщения на мобильнике – вот же мелкий засранец.
- Кайл, убери телефон.
Тот тяжко вздохнул, но послушался. Я повернулся и кивнул Максу.
- Конечно. Мы закончим через минуту. Кайл как раз дописывает эссе.
Никакого ответа. Я уже разговаривал с его затылком. Макс перестал обращать на меня внимание сразу после моего кивка – видимо, ничего, кроме абсолютного повиновения, от меня не ждали – и целеустремленно прошел через комнату, переходя к следующей по плану задаче.
Кайл кинул Максу в затылок смятый лист бумаги, тот попал в цель и отскочил. Макс даже не обернулся. Он вошел к себе в кабинет и закрыл дверь.
- Двухочковый, да?
Не знаю, чего мне хотелось больше: хлопнуть с ним по рукам или «оставить после уроков».
- Почему ты это делаешь? Он платит за твое обучение. Ты должен уважать его, Кайл. Он твой брат и все лето держался молодцом. – Кайл пожал плечами и несколько раз щелкнул жвачкой. Поверить не могу, что такое сходит тебе с рук.
- Неа, не сходит. Завтра утром он заставит меня драить весь кабинет. Зубной щеткой. Или еще какую хер… что-нибудь придумает. После пятимильной пробежки, само собой.
- Звучит очень характерозакаляюще.
- Ага, как же. – Кайл выдул розовый пузырь, и я с трудом поборол желание лопнуть его. Скорее всего, жвачка залипла бы в красиво уложенных волосах. – Ну что, мистер Финн? Закругляемся? Пойду за вещами и домой?
Ага. Значит, сейчас три пятьдесят пять. Попытка удрать пораньше.
- Нет. У тебя еще пять минут. Дописывай.
Он снова вздохнул и удрученно уставился в свое эссе. Не могу винить его........

........ - Майкл, вы меня слушаете?
- Нет, вообще-то, нет. – Я мстительно со всей силы толкнул дверь, так что она шарахнулась о безупречно гладкую стену. Шатаясь, я вышел в коридор, уже в штанах, но все еще с развязанными шнурками. Макс за мной не пошел. Он наконец заткнулся. Я вышел из здания – на улице стояла июльская жара, очень под стать снедающей меня ярости. Это был последний раз, когда я видел Макса Дугласа, «Дуглас Секьюрити Системс», свое самоуважение и свои любимые носки в ромбик.

От: Кайл Дуглас ([email protected])
Кому: Финн ([email protected])
Мистер Финн, Макс только что сказал мне, что вы больше не будете со мной заниматься. Он неплохой парень. Мама говорит, до ухода в армию он был классным. Спасибо, что были со мной терпеливы. Мне, правда, очень жаль. Я напишу вам сразу после экзаменов. Счастливо.

От: Эван ([email protected])
Кому: Майки ([email protected])
Приветики. Я немного припозднюсь и привезу с собой друга. Готов поспорить, ты не успеешь проверить почту до моего приезда. Ты никогда ее не проверяешь, чтоб тебя черти взяли. Когда-нибудь это тебе аукнется.
Эв.

@темы: Л.Б.Грегг, Катика Локк, насилие (над оригиналом), Джез Морроу

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

О серийных убийцах

Вот так вот, увидела на сообществе обоснуйном вопрос про маньяка-фетишиста и решила порыться. Обчиталась об этих психопатах и шизофрениках так, что до сих пор нехорошо - фетишиста нужного вот только не нашла.
Млин, всегда считала, что такое только в фильмах вроде "Пилы" встречается. Неудивительно, что в сериале Criminal Minds столько сезонов, американцам только своих соотечественников хватит еще на столько же. Как же я рада, что у нас все же из маньяков не делают суперзвезд, как на западе.
Я вот почему-то думала (ну, все знают про траву, которая зеленее), что только у нас такой запущенный бедлам в этом смысле, когда маньяк говорит, что выйдет и начнет убивать, а его все равно выпускают.
Ничего подобного: тут и НАСИЛЬНО выставленные из тюрем и психушек больные с диагнозом "здоров", которые через пару часов уже мочат людей десятками, и чудом выжившие жертвы, которым не верят, хотя обвиняемый и раньше уже подозревался в чем-то подобном. Больше всего меня "повеселила" ориентировка, где убийцу назвали " темнокожим", имея в виду смуглость, а копы его из оцепления выпустили, потому что он был белый, а они ждали черного. И какие эти сволочи везучие, столько раз попадаться, приглашать к себе на чай копов, зная, что в подвале склад трупов... ППЦ.

@музыка: Attack-attack "I swear I'll change"

@темы: измышлизмы

---

О J.R.Ward

Ну как же противно наблюдать за реакцией многих любительниц серии BDB как в рунете, так и за бугром. Даже если тебе не нравится М/М, можно ведь сказать об этом так, чтобы не задеть и не оскорбить при этом тех, у кого иная точка зрения (а лучше вообще промолчать). Такое ощущение, что герои не мужчины, а тараканы, учитывая всю ту брезгливость, что выказывает каждый второй фанат серии. В реале у меня нет знакомых геев, зато в интернете есть как минимум один - и он просто замечательный, и мне стыдно и больно читать посты о том, как "это мерзко", "отвратительно" и иже с ним.
И нелепое поведение большинства читателей, словно, написав книгу, где оба героя мужчины, автор их лично оскорбила - это отражение не книги, а их самих. Помните фразу Анаис Нин: "Мы видим вещи не такими, какие они есть, а такими, каковы мы сами"?

@музыка: Venus - Beautiful Days

@темы: измышлизмы, экраномарательство, злобство

---

Мозговынос

Гыы, специально для glomms-а, который говорит, что мну тут совсем ничего не пишет))) Неправда ваша)))

О неудобной литературе

«Неудобная литература (5 причин за и против некомфортного чтения современной западной литературы)»

Прежде чем рассуждать о некомфортном чтении, нужно понять, что есть неудобная литература. Постмодернизм? Просто литература, написанная не так, как раньше? Кто решает, какая литература удобна, а какая – нет? Если подумать, то скорее всего издатели и редакторы, и если сегодня любая литература – просто продукт, который необходимо продать, то неудобным считается все, что невыгодно, что трудно «впарить», потому что оно слишком отличается от конвейерного потока. А что необходимо, чтобы книги покупали? Необходимо лишить читателей выбора, оставив только то, что должно продаваться.

Значит, что же, неудобная литература – это любой неформат, просто антоним массовой? (По сути слово «массы» само по себе не слишком лестно, массы склонны к усреднению вкусов и никогда не получат главного, что дает настоящая литература – знания. Да и кому хочется быть причисленным к серым массам?). То есть удобной в наше время стала литература, лишенная культуры, потому что последнюю сочли ненужным балластом. Выходит, самой неудобной литературой являются, прежде всего, стихи, ведь их всегда было сложнее понимать, чем прозу, а сейчас еще и труднее продать.

Литература – разновидность искусства, а настоящее искусство всегда подразумевает искренность, правду, поиск истины. Но лишь единицы согласны искать ее, как Джулиан Барнс в своей «Истории мира» или Грэм Свифт в «Водоземье», в основном же человек предрасположен к неведению. Ведь любое знание может нарушить привычный и комфортный ход жизни. Нет, конечно, бывают и исключения, но о большинстве людей можно уверенно сказать: они боятся перемен. Потому что перемены всегда означают ломку давно усвоенных и уже родных представлений. Недаром постмодернизм для многих приобрел значение мощного взрыва. То же делает с современным сознанием и неудобная литература. Отнюдь не каждый сможет принять абсолютно новую идею. К сожалению, как и со многими картинами известных художников, публика к таким книгам зачастую просто не готова. Тем не менее очень интересно наблюдать за тем, как такие идеи постепенно становятся частью массовой культуры. Это неминуемое явление кажется забавным и в то же время печальным, потому что сами авторы этих идей либо не доживают до этого момента, либо, если доживают, ужасаются тому, насколько массы искажают их идеи… Извращают или в лучшем случае просто недопонимают, превращая в пародии на самих себя.

Сейчас, когда все искусства сексуализуются, многие часто понимают под неудобной литературой неприличную, безнравственную или попросту чернушную, и, пожалуй, в чем-то они правы. Секс пронизывает все области западной культуры – что сможет лучше возбудить поникшую читательскую потенцию и, стало быть, увеличить продажи? Современная западная литература становится все более фрейдистской – взять, к примеру, любой роман вроде «Истории О» Полин Реаж или работ Филипа Рота. То, о чем раньше только догадывались, теперь говорится вслух. Но самое важное то, что многие из авторов подают патологии, эротические излишества и измены своих персонажей как что-то само собой разумеющееся, а лично мне совсем не хочется начать видеть всех мужчин самцами, а женщин – самками. Ведь тогда даже преступления, совершаемые на этой почве, перестанут быть для нас неожиданностью. Трудно сохранять внутреннюю чистоту в условиях духовной и умственной анархии. Так может, и подобная литература противоречит общественному мнению и морали и так же не нужна современным людям, как идеи, которыми поделился с другими в свое время доктор Фрейд, его современникам? Может, ее время еще не пришло? Просто уровни создателя и потребителя пока не совпали.

Также с сексуализацией и желанием приблизить литературу к определенным слоям общества связано и распространение обсценной лексики в современном худлите. Мат – это не просто слова, это энергия, и зачастую агрессивно-отрицательная. Подобная лексика в литературе имеет право на существование только как средство отражения действительности, но не как попытка воздействия на людей, которым такой язык близок, то есть этот прием может быть художественным, а может быть попросту коммерческим, ну а если мат везде, то это уже не литература, а надпись на заборе. К сожалению, не многие современные авторы видят, где проходит грань между неудобной литературой и пошлостью, реализмом и обыдлизмом, оригинальностью и банальщиной развращенного так называемой свободой слова общества. И в итоге бессознательное в своих самых неприглядных формах торжествует над моралью и нравственностью. Пусть в наши дни западная литература заражена пессимизмом, взять того же Голдинга или Зюскинда, но даже глобальный духовный кризис – не причина переходить на токсичные полуфабрикаты, завернутые в красивые обертки. Ведь литература неотрывно связана с культурой, а культура должна способствовать возвышению человека, а не его падению.

Литература гей-тематики тоже в высшей степени неудобна, и отношение к ней в основном предвзятое – ярким примером можно назвать роман «Молитвы за Бобби» Лероя Ааронса, – но это все же не значит, что всю ее следует читать по умолчанию. Зачастую в этих книгах культ секса заходит куда дальше и принимает куда более гротескные формы. Так слэш, хоть и не предназначен для коммерческого распространения низменных форм поведения, нередко способствует развитию циничного презрения к общечеловеческим ценностям, как в романе Дерекики Снэйк «Так поступают братья…»

И все же, как правило, неудобная литература – та, которая на шаг опережает всю остальную. Да, она не соответствует читательским стереотипам, она прогрессивна и ставит планку настолько высоко, что иным писателям до нее никогда не дотянуться. И ее необходимо читать, хотя бы чтобы развить гибкость ума. Главное не перепутать неудобную литературу с модным концептуальным чтивом (где истинно творческие идеи выхолащиваются, заменяясь абстракцией), чтобы ненароком не превратиться из остаточной интеллигенции в интеллектуальную быдло-элиту.

ПЫС Горжусь последним предложением)))

@музыка: Poets of the Fall "Carnival of Rust"

@темы: измышлизмы, злобство

---

Все еще Джез Морроу

Ни разу не вычитано, мну даже буквализмы оставила.

Ураган Лоу

Глава 2

Глава Два

К пяти вечера Том уже весь извелся. Он доверял Лоу примерно настолько, насколько верил в то, что из старой импалы можно сделать новенький порш. Он вышел и направился к мотоциклу, собираясь нагло сбежать, но Диабло, въехавший на парковку для персонала, перегородил дорогу.
Пришлось сесть в авто, несмотря на все опасения.
Когда они остановились у магазина дорогой мужской одежды, Лоу выбрался из машины, снова поразив Тома своими внушительными габаритами. Он был всего на пару дюймов выше Тома, но возвышался над ним, словно башня, так во время встречи с ротвейлером забываешь, что ты, вообще-то, выше этой зверюги. Ну, может, не совсем так, ведь Лоу действительно был выше Тома, но это ощущение усиливалось, отчего Лоу казался просто здоровущим.
В бутике тот, как ни странно, вовсе не пытался поставить его в неловкое положение. Том, конечно, был не самым стильным геем в Лэйквуде, но все же понимал разницу между утонченностью и безвкусицей. Обычно он носил узкие голубые джинсы, которые подчеркивали все, что скрывалось под ними. А если бы он был натуралом, то таскал бы мешковатые шорты цвета хаки, и обязательно так, чтобы из-под них дюйма на четыре трусы торчали. Вот только для такой вечеринки ни то, ни другое не подходит.
Свадебный прием должен был проходить под открытым небом у родителей невесты в фешенебельной ист-сайдской деревне. Это был крошечный островок недвижимости на берегу озера, где почти у каждого дома имелась своя пристань для яхт. Том мог бы поручиться, что в школе, куда он ходил, работало и училось больше людей, чем жило в этом «раю». Одежда, которую подобрал по этому случаю Лоу, подходила просто идеально – она была изысканной, но современной, и ее подогнали под размеры Тома прямо в салоне.
В отличие от Лоу немолодой консультант казался приятным парнем. Когда Том заявил, что хочет рубашку с коротким рукавом, того аж передернуло, и Том сразу понял, что брякнул глупость. Мужчина яростно прошептал:
– Только не со спортивным пиджаком.
– Да зачем мне вообще пиджак? – возмутился Том. – На улице тридцать градусов!
Лоу, который сидел у стены и переписывался с кем-то по мобильному, не отрывая глаз от своего «BlackBerry», бросил:
– Пиджак можно повесить на спинку стула, – а потом поднял глаза и сказал консультанту: – Длинные рукава. Спортивный пиджак.
Портной прижал руку к груди, едва не присев в реверансе – он явно вздохнул с облегчением.
Пиджак оказался из тонкой ткани без узора, в общем, в этих кругах сошел бы за повседневный. У хрустящей рубашки, конечно же, были длинные рукава. Том собирался потом их закатать, но сейчас манжеты виднелись из-под рукавов пиджака, как и полагается, ровно на четверть дюйма. Брюки плотно обтягивали зад, а на ногах красовались новые итальянские туфли. Этот ансамбль дополняли пояс, носки... Тридцать градусов, на кой мне сдались носки?
… носки, никакого галстука…
Слава богу.
… хорошее портмоне, и на этом все, потому что стричься Том решительно не желал. Лоу окинул внимательным взглядом его взъерошенные темные волосы, завивающиеся за ушами и над воротником рубашки. Том замер, собираясь до конца отстаивать свои права, но тот сдался без боя:
– Думаю, не стоит перебарщивать.
– Бриться я тоже не собираюсь, – пробурчал Том.
– Очень любезно с твоей стороны, – отозвался Лоу.
Интересно, это уловка, чтобы заставить Тома побриться из чувства противоречия?
Нет. Не дождется.
Том не знал, во сколько Лоу обошелся этот костюм. Имена дизайнеров были ему незнакомы, а ценников он не видел, хотя и подозревал, что суммы, скорее всего, неприличные. Этика «синего воротничка» подсказывала Тому, что ни один уважающий себя мужчина не должен носить то, что стоит дороже машины. Да, мужчина может себе позволить надеть бриллиант размером с булыжник на хрупкий пальчик своей невесты, но это исключение.
Лоу высадил Тома на парковке у автомастерской, так что вторая смена тоже смогла попускать слюни на «Диабло». Начальник смены даже крикнул из гаража:
– Эй, Кот, нашел себе сладкого папочку?
Том показал ему средний палец, чтобы тот понял, куда может засунуть свои подколки. И снова переключился на Лоу:
- Так где именно будет вечеринка?
– Я за тобой заеду, – сказал Лоу. – Я помню, где ты живешь.

* * *

На ночь Том всегда распахивал все окна в квартире. Кондиционер он включал только совсем душными ночами. Здание было старым и просторным, с высокими потолками. И огромные окна пускали сквозняки, как продырявленные шины.
Встроенные в одну из стен бытовые приборы представляли собой кухонный уголок. Также тут имелась крохотная ванная, скорее похожая на стенной шкаф. А большего ему и не надо. Впрочем, большего он и не мог себе позволить.
Вместо постели у него был просто пружинный матрас, лежащий прямо на деревянном полу. Кровать Том так и не купил.
Стоило ему улечься, как воспоминания о жарких ночах окутали его золотистой дымкой. Воспоминания об Уэллсе.
Он был таким красивым, его юный солнечный бог. Уэллс обладал андрогинной красотой и невинной сексуальностью.
Когда они впервые встретились, он был надменным и самодовольным.
Тома тогда только уволили с автомобильного завода, и он парковал машины на стоянке загородного клуба в Роки-Ривер – в Вест-Сайде – поэтому Роллс-Ройс все равно выделялся.
Молодой гость из ист-сайдского клуба вышел из здания, прислонился к двери, сорвал ключи с крючка и, покрутив их на кончике пальца, скучающе-высокомерным тоном бросил:
– Роллс.
– Какого цвета? – отозвался Том.
Это заставило Уэллса заморгать и изумленно уставиться на него. А потом громко расхохотаться.
И у Тома не осталось никаких шансов.
Уэллс был эксцентричным, капризным мальчишкой, сказочным духом, нераскаявшимся снобом. Его «временно отчислили из университета», что на британском английском означало, что он больше не мог вернуться восстановиться. Так что вместо этого он переспал с парнем из рабочего класса прямо у того в дешевой квартирке, да еще в Лейквуде, где, говорят, нужно быть осторожным, даже когда нагибаешься, чтобы поднять упавшие ключи.
Правда, несмотря на слова этой рэперской песенки, Том никогда ничего подобного не замечал. Может, все геи живут на Голд-Кост-лэйн, в тех высотках на берегу, тогда как ему вряд ли светит поближе познакомиться с этим районом?
Все лето он провел в блаженном тумане.
Уэллс считал себя реинкарнацией Оскара Уайльда. Он разгуливал по квартире Тома голышом. У него имелась видеокамера, на которую он снимал, как они занимаются любовью. На видео было все: глубокие поцелуи, трущиеся друг о друга члены, сплетающиеся тела. Оба были стройными и грациозно мускулистыми.
Иногда Том жалел, что у него не осталось того видео, просто чтобы вспомнить, каково это – думать, что влюблен. Но у него все равно не было проигрывателя, да и лучше уж без напоминаний.
«Черт, мы были красивой парой».
Как солнечный свет и тень. Светлокожий блондин Уэллс и Том с оливковой кожей, слегка вьющимися темными волосами и темно-карими глазами. Он был совсем не похож на своих англосаксов-родителей.
Родители же Уэллса жили на восточном берегу, в месте, которое тот называл Долиной Разведенных Женщин.
– Может, дело в воде, – как-то заметил он, – но в этих громадных особняках почему-то живут только разведенные тетки.
– А твои родители разведены? – спросил Том.
– Пока нет, – хмыкнул Уэллс.
Его отцом был Уинстон Кэмпбелл – владелец того самого Роллса. А матерью – холодная блондинка, потягивающая через трубочку коктейли и даже дома не снимающая платья от Диор, ненавистная Синтия Кэмпбелл.
– У Синтии богатая родня, – как-то обронил Уэллс.
«Богатая родня?». – Том заморгал.
– А вы сами разве не богаты?
– Даже рядом не стояли, – ответил Уэллс, и Том ему тогда не поверил.
Он явственно помнил первый раз, когда увидел одиозного кузена Лоуренса.
Это было в самом начале их с Уэллсом романа. Тот играл в поло и попросил Тома приехать на матч.
– Мой одиозный кузен будет там, – признался он Тому. – Поэтому мне нужна аморальная поддержка.
Том проехал на своем Харлее через весь город на восток, к метропарковскому полю для игры в поло.
Это совсем не походило на сцену из «Красотки». Никакой роскоши. Никаких элегантно одетых зрителей. Это была просто игра, как любая другая игра с мячом в любом другом парке, ну, если забыть про группку богатеев, которые привезли сюда своих лошадей, чтобы развлечься. Немногочисленные родные и друзья пришли поддержать свои команды.
Один из игроков выделялся среди остальных, как готовый взорваться радиатор.
Здоровый мужик. Очень здоровый. Темные глаза, обведенные такими же темными ресницами. Резко очерченные тоже темные брови. Крепкие, как у коня, бедра.
И такая же шея. При этом его нельзя было бы назвать толстым, так же как невозможно назвать толстым племенного жеребца. Он походил на вождя варваров и выглядел не менее угрожающе. Летные очки делали его похожим на какого-нибудь голливудского злодея. У него была дьявольская улыбка и раскатистый смех.
Том сел на траве у боковой линии. Другие зрители устроились на раскладных стульях под зонтами от солнца с эмблемой Лиги Плюща.
На игроках были черные защитные шлемы, полосатые рубашки и белые брюки, а черные высокие сапоги без каблука любого мужчину делали сексуальным.
Этот здоровяк походил на отрицательного героя какого-нибудь готического романа времен регентства.
Уэллс смотрелся шикарно.
Принц Тьмы выехал на поле на крупном жеребце, который был больше других лошадей и на вид казался таким же дикарем, как и его наездник. Тот не боялся играть грубо, словно он играл не в поло, а в хоккей на лошади. Он мог, не смущаясь, блокировать противника подкованной зверюгой весом в полтонны.
В какой-то момент пара лошадей в погоне за мячом вдруг бросилась в сторону Тома, они мчались с огромной скоростью, буквально шея к шее, пытаясь вытолкнуть друг друга за поле. Том привстал на корточки, готовый отскочить с их пути. Мяч остановился у низкого бортика прямо там, где он сидел.
Том растерянно замер, словно белка посреди дороги, по которой несется грузовик.
Рванул бы не туда, и его попросту затоптали бы.
Но тут этот парень на своей громадине налетел прямо на парочку, так что оба игрока оказались вне поля, так и не добежав до Тома. По инерции все три лошади помчались дальше, выбивая комья земли. Том чувствовал, как она дрожит под ногами. Воздух с запахом лошадиного пота ударил в лицо, когда они пробегали мимо.
Мяч так и остался лежать у бортика.
Один из игроков разгневанно взмахнул молотком, возмущенный нарушением.
Но мужчина только зарычал очень низким голосом:
– Ты уж постарайся не убивать зрителей!
Судья так и не отреагировал.
Наездник вернулся на поле, его конь пронесся мимо, высоко вскидывая тяжелые копыта. Он снова напомнил Тому темного рыцаря на поле боя, а не джентльмена, играющего в поло.
– Кто это был? – спросил он Уэллса, когда игра закончилась.
– А это, мой дорогой, и был мой одиозный кузен Лоуренс. Я бы вас представил, но боюсь, тогда тебе пришлось бы целовать его кольцо, а наш наследничек и так невыносим. Он любит выставлять напоказ свое богатство.
– Ты тоже.
– Мы всего лишь бедные родственники. А одиозный Лоуренс станет главой «Кастилл Диверсифайд», когда вернется домой. У него сейчас что-то вроде отпуска.
– Отпуска от чего?
– От армии.
– Если он большая шишка, что он делает в армии?
– Он считает себя королевской особой. Играет в Афганистане в «Принца Гарри». А по возвращении трон будет всецело принадлежать ему.
– А он не слишком молод для этого?
– Этот мудак умеет добиваться своего.
– А он не боится так надолго бросать свои дела?
Уэллс равнодушно махнул рукой:
– Видимо, на военной службе полно свободного времени. Одиозный Лоуренс звонит в офис каждый день.
Том поморщился.
– Не думал, что в Хайберском проходе так хорошо берут мобильники.
– Он пользуется спутниковой связью.
– И ему это позволяют? – возмутился Том – он как раз тогда остался без работы и поэтому до чертиков разозлился. – Наши налоги идут на то, чтобы он мог играться в солдатики?
Уэллс улыбнулся:
– Это его личный спутник.
Оу.
Во вторую встречу с одиозным Лоуренсом Том не сразу узнал его. Это случилось через полгода после того матча. Все это время они с Уэллсом жили вместе. Том не слышал, что кто-то идет, пока этот медведь не заполнил собой весь дверной проем.
Первой мыслью Тома было, что им с Уэллсом конец.
Незваный гость казался великаном. Том уставился прямо в широкую грудь, скрытую армейской курткой. На ней был значок в форме меча с крыльями и номер «160».
Том поднял глаза на солнцезащитные очки и бритую голову.
Лоу снял очки, окинул взглядом комнату и остановился на Уэллсе.
– Это какой-то бред, – мрачно рассмеялся он.
Взгляд Лоу прошелся по Тому, сперва мельком, а потом вернулся и задержался. На щеке у гостя задергался нерв – едва заметно, словно мелкая рябь во время штиля.
– О нет. Нет. И нет.
Он повторил «нет» еще раз пять, а потом снова повернулся к Уэллсу и приказал ему спускаться к машине.
Том вышел вперед и сказал Лоу выметаться из его квартиры.
– А то что? Вызовешь полицию?
– Нет, – ответил Том. – Просто надеру тебе задницу.
Глаза Лоу на мгновение удивленно распахнулись, а потом он расхохотался. Да, пожалуй, угроза действительно прозвучала по-идиотски – Том передернулся при воспоминании об этом. Улыбка Лоу была широкой и насмешливой. В уголках темных глаз проступили морщинки.
– Да, вот это был бы номер. Спасибо, что повеселил. – И он опять повернулся к кузену.
Том размахнулся и со всей силы ударил Лоу кулаком. Бить первым – это единственный способ выжить в драке с более сильным противником.
Однако битвы Давида с Голиафом не получилось. Это больше походило на сражение муравья с ботинком.
Его кулак так и не долетел до этой самодовольной рожи – костяшки с силой ударились о ладонь Лоу, так что какое-то мгновение Тому казалось, что он вывихнул локоть. Лоу блокировал удар почти моментально, Том ничего не заметил. Он помнил боль, пронзившую тело, когда тот заломил ему руку за спину, обхватив кулак ладонью. Помнил, как Лоу развернул его на сто восемьдесят градусов, не отпуская руки. Помнил дыхание у своего уха, движение твердой скулы, покалывание щетины на подбородке, прикосновение на удивление мягких губ к своей шее.
– Может, в другой раз, малыш. У меня нет времени, – прошептал Лоу и с легкостью, как будто мусор выбрасывал, оттолкнул его от себя.
Том неловко растянулся на потертом диване и тут же в бешенстве вскочил на ноги.
– Это мой кузен, – небрежно заметил Уэллс, кивнув на здоровяка.
Кузен…
– Ах да, – воскликнул Том, вспоминая. Одиозный кузен Лоуренс. – Ричард, да? – спросил он.
– Лоу, – поправил его тот.
– А, ну как скажешь.
Пристальный взгляд Лоу прошелся по Тому.
– Значит, ты здесь мужик? – скептически поинтересовался Лоу, переведя взгляд с него на Уэллса и обратно. Его брови изумленно взлетели, будто это показалось ему очень забавным.
Том опасливо сложил руки на груди.
Лоу подошел к матрасу-кровати, развернулся и упал на нее спиной. Улегшись, он закинул руки за голову.
– Я же не подхвачу ничего венерического или вирусного , лежа здесь?
Том расцепил руки и стиснул кулаки. Он чувствовал, что у него встает.
– Слезь с моей постели.
Взгляд Лоу остановился на его пахе.
– Хочешь меня, сладкий? – Вот оно, мышление козлов-натуралов. Они всегда думают, что ты их хочешь.
– Пошел ты сам знаешь куда! – Прозвучало жалко. Надо было сообразить что-нибудь получше.
Лоу похлопал по краю матраса.
– Хорошо, только по-быстрому. Уэллс, подожди в машине.
– Я остаюсь, – возразил тот и встал рядом с Томом. Том обнял его за талию.
Лоу рассмеялся, закатив глаза:
– Боже, это какой-то бред!
– Что ты тут делаешь? – вскинулся Уэллс.
– Синтия послала меня узнать, где тебя носит. Она сказала, что ты связался с каким-то нищим гомосексуалистом. – Лоу сел, оперся локтями о колени и искоса глянул на Тома. – СПИД есть?
– Нет, – отрезал Уэллс.
– Проверялись? – поинтересовался Лоу.
– Мы крайне осторожны, – ответил Уэллс.
Лоу встал, глаза его блестели от смеха, губы подрагивали в ироничной улыбке.
– Осторожны? Чем же вы занимаетесь? Дрочите друг другу?
– При взаимной мастурбации СПИД не передается, – сказал Уэллс, странно выговаривая слова. В то время он как раз изображал британский акцент.
Лоу зло рассмеялся.
– Ты не гей, идиот, - заявил он Уэллсу, а потом просто приказал обоим сдать анализы.
– Тебе-то откуда знать? – фыркнул Уэллс.
– Ты просто запутался, – сказал Лоу.
Уэллс с негодующим видом уставился на него.
– А ты… – Лоу посмотрел на Тома. Том помнил этот тяжелый взгляд, будто стоишь под прицелом какого-то смертоносного оружия. Внимательные темные глаза прожигали насквозь. – Ты запутался еще больше, – договорил тот.

***

В субботу после полудня Том услышал шум мотора Диабло за пол-улицы. Он уже оделся и был готов. Выбежав на площадку, он захлопнул дверь, закрыл оба замка и сбежал по ступенькам. Он не собирался больше пускать к себе этого чванливого мудака.
Припарковавшись у мебельного магазина напротив, одиозный Лоуренс выбрался из машины.
Он был одет гораздо более строго, чем Том, черные брюки и белая рубашка с запонками. На заднем сидении он заметил какой-то черный пиджак и бабочку. Смокинг? Том вдруг понял, что не знает, в чем разница. На Лоу не было жилета или широкого пояса, но выглядел он очень официально. Как Джеймс Бонд.
– Мы друг другу не подходим, – заметил Том.
– Я был в церкви, – пояснил Лоу. – Решил взять быструю машину на случай, если один из них захочет сбежать. – «Это он о женихе и невесте, видимо». – Но они все-таки продержались. Хочешь, я переоденусь, чтобы мы смотрелись как парочка?
– Не дай бог, – огрызнулся Том.
Лоу оттолкнулся от Диабло и заметил у магазина мотоцикл Тома.
Он пересек парковку и, словно хищник, обошел Харлей кругом.
Мотоцикл был для Тома единственным средством передвижения, так что это была хорошая модель, Лоу Райдер. Лоу провел пальцами по сидению, его прикосновение казалось почти нежным, но от этого не менее угрожающим. От интимности жеста Том вздрогнул, как будто Лоу по заднице его погладил. Хотелось сказать ему, чтобы убрал руки. Но это наверняка лишь спровоцировало бы его на что-нибудь похуже.
Лоу положил ладонь на кожаное сидение.
– Дашь прокатиться?
– Нет.
Лоу вскинул бровь и вернулся к машине.
Том с облегчением последовал за ним.
– Послушай, Лоуренс, я понимаю, тебе нет до меня дела, тебя никогда не заботило…
– Заботило? Я по-твоему, кто, нянька? – перебил его Лоу.
– Ну хорошо, ты всегда меня ненавидел…
– Уже лучше, – кивнул Лоу. – Ты, конечно, неправ, но на этот раз ты хотя бы сказал то, что думаешь. – Он нырнул обратно в салон.
Том сообразил, что Лоу, пожалуй, все-таки не ненавидит его. Ненависть требует слишком много сил. Это ниже Лоу – тратить столько усилий на таких, как Том.
Он сел на пассажирское место.
Лоу снял с манжет запонки и бросил их за спину. Они переливисто сверкнули, как могут только настоящие бриллианты.
– Готов ко встрече с миссис Уэллс Кэмпбелл?
– Естественно, – отозвался Том, уставившись перед собой.
Лоу повернул ключ зажигания. Восхитительное урчание снова наполнило салон.
– Я же говорил, что у Уэллса это пройдет.
– Ну давай, – хмыкнул Том. – Потычь меня мордой, как щенка.
– А ты просто запутался.
– Я не запутался, – отрезал Том. Он знал, кто он есть. Его тянуло к мужчинам еще до того, как он узнал, что такое секс.
– Вы оба думали, что ты мужчина, – продолжил Лоу. – Но ты девочка.
Понимание ударило Тома в лицо, словно струя перцового аэрозоля. Он вдруг почувствовал себя наивным мальчишкой. Нет, попросту идиотом.
«Да он со мной заигрывает!»
Грубо и, пожалуй, жутковато. Но, похоже, Лоу уже не первый раз с ним флиртует. А Том-то считал все его пошлые намеки обыкновенными оскорблениями.
– И ты собираешься это доказать? – спросил он. – Останови машину.
Это были не просто насмешки, чтобы поддеть парня-гомика. Лоу пытался на что-то его спровоцировать.
И черт бы побрал Уэллса, кто его за язык тянул, надо же было выболтать именно этому ублюдку, что происходило в их постели. Значит, теперь этот гетеросексуальный садист, похожий на тюремного надзирателя, собирается показать бедняжке-педику, как это делают настоящие мужчины?
Лоу чувствовал его страх. Том прочел это по блеску в темных глазах за солнцезащитными очками. Эта сволочь явно веселилась.
– Давай сразу проясним, я не люблю, когда мной командуют в постели.
Лоу презрительно фыркнул, словно говоря: «Не вешай мне лапшу».
«Ага, взаимно», – подумал Том. Как будто он поддастся этому магнетизму. Если у Лоу такое представление об ухаживаниях, то он полный лузер. Интересно, что он сделает, когда поймет, что Том не собирается с ним спать?
Попытается преподать ему урок?
Во что он ввязался?
Том с трудом подавил стон. И сколько раз про себя он уже посылал Лоу в жопу?
__________________________________________________________________
Лига Плюща - старейшие университеты Новой Англии
Хайберский проход расположен рядом с границей между Афганистаном и Пакистаном.
Меч и крылья – эмблема специальной авиадесантной службы.

@музыка: Kyo - Le chemin

@темы: пралюбофф, насилие (над оригиналом), переводческие потуги, Jez Morrow

---

Гомоэротический момент из "Демоники"

Специально для Даррии и англочитающих мимопроходящих)))

Книга 2, глава 11 (Он не первый и не последний!)

Wraith turned out to be pretty good company. He’d kicked Kynan’s ass in a couple of video games and had entertained himself by going through Kynan’s movie collection and making fun of it, but mainly, he just kept quiet while Kynan drank himself into a stupor.
Six beers and six shots of whiskey later, Kynan wasn’t nearly drunk enough. He glanced over at the demon, who was sitting in the leather recliner next to the couch, throwing potato chips at David Letterman.
“You’re getting grease all over my TV screen,” he said.
Wraith snorted and fell back in the chair, legs spread, black button-down BDU shirt gaping open. His clothes had been ruined during the battle with the African rebels, so he’d borrowed one of Shade’s paramedic uniforms to wear since he refused to wear scrubs—“damned pajamas,” as he called them. He sighed, ran a hand over his muscular chest.
Christ, Kynan had never seen anyone as well-toned and built as Wraith. It was as though the demon spent twenty-three hours of the day working out. And it wasn’t bulky muscle gained from countless reps with heavy weights—it was the functional stuff, the sinewy, ropey kind that saw regular use and not just from workouts.
Lori had rubbed against that chest, had used her face like a cat marking its territory. Her hands had smoothed up and down Wraith’s body in intimate familiarity.
Seemed like yesterday, but it had been a year ago that Kynan had seen Wraith with his fangs buried in Lori’s throat and his hands working her pants’ zipper. Wraith had always denied sleeping with her, but the sight of them together had stuck with Kynan to this day.
“Human? I can smell your aggression. What’s up?”
“Tell me again that you didn’t sleep with Lori.”
“Shit, are we back to that again? I don’t bang humans. Want me to make a tape recording so you can play it over and over?”
“Why don’t you sleep with humans? Most vampires love them.”
“I have a pulse. I’m not like most vampires.” Wraith leaned forward, braced his forearms on his knees. “I’ve got the thing with your wife figured out, though, if you can dig yourself out of the pity well for a second.”
“You’re an asshole.”
“Ouch,” Wraith drawled. “Hurt me.”
“Fine. What do you have figured out?”
“It was Roag. He’s the one who messed with your wife’s head, probably for months.”
“How?”
“He can shapeshift. After he recovered from the fire at Brimstone, he probably used my form for his black market dealings to frame me so I’d take the heat. That’s why that night at the zoo, when you saw me with her, she thought she knew me.” Wraith shoved his hair away from his face. “Thing is, I don’t think he actually had sex with her.”
“You aren’t making any sense.” Kynan eyed the whiskey bottle. “Or maybe that’s because I’m half lit. I saw her rubbing all over you. It was pretty obvious she’d screwed you—or Roag, if that’s who she thought you were.”
“Okay, listen. From what Shade said, Roag got toasted like a burnt marshmallow. He would have been nearly destroyed, right down to his junk. I’m betting he can’t have sex no matter how badly he wants it.” Wraith grinned. “Which is really fucking funny.”
“You’re sick. And how is he still alive if he can’t have sex? You need it to survive, right?”
“If his testicles got barbecued off, he wouldn’t need sex anymore.”
“So why would Lori think she had sex with him?”
“Because he has the same gift I have. He could have made her believe it.”
“Not buying it.” Guardians had defenses against attacks on the mind, and besides, making memories like that would have left some sort of doubt, some sort of lingering feeling that something wasn’t right.
Suddenly, Kynan was flat on his back in his bedroom, hands tangled in the sheets, and Gem was riding him. Her soft skin glistened with perspiration, and her strong thighs held him prisoner in their grip. Pleasure shot through him, sharp and searing. Gem’s moans vibrated all the way to his balls, which tightened, ready to spill.
This was wrong, all wrong. He knew he wasn’t here with her, knew that somehow Wraith was doing this, but he couldn’t escape. Wasn’t sure he wanted to. Especially not when she did that thing with her lip, rolling it between her teeth as she threw back her head.
Light flashed in his eyes, and he was on the couch again, fully clothed, panting, a raging erection straining at his button-fly.
“Believe me now? And I wasn’t that deep into your head. If I’d gone deeper, you wouldn’t be aware that I was doing it. You’d buy it all as if it really happened.”
Jesus. Kynan scrubbed his face with a trembling hand. “That’s what Roag did to Lori?” And why the hell had Wraith used Gem in that fucked-up little fantasy, anyway?
“I’d bet my life on it.”
Kynan shifted to make more room in his jeans. “Then why …”
“Why did I bite her? Try to get into her pants?”
Nausea rolled through him at the memory. “Yeah,” he rasped.
“She was all over me, Ky. I’d been fighting and was half-crazed with bloodlust. I didn’t want to, but I wasn’t thinking straight, and I needed to feed. And unfortunately, since I’m an incubus, feeding and fucking go together when I’m with a female.”
Great. Whatever. He needed a break from all of this, and he had to take a leak. He stumbled to the bathroom, and when he came out, Wraith was standing near the door.
“This was a riot, but I’m outta here, human. I need to get back to hunting Roag, and I need to feed.”
I needed to feed. It was what Wraith had said about Lori. He’d bitten her, sunk his huge-ass fangs into her graceful, creamy throat. Her head had lolled back as though she were in utter ecstasy.
Dammit. Kynan sank to the couch and in a fit of childish, drunken rage, he swept his hand across the coffee table, sending the empty bottles and bags of chips flying. When the last beer bottle stopped rolling, clunked up against the TV stand, he flopped back onto the cushion and threw his feet onto the now empty table.
This was so screwed up. He knew better than to drink, because his thoughts always detoured to Lori. Sometimes he remembered the good times, the entire days they’d spend in bed, making love and talking about the future, vacations they wanted to take, the kids they wanted to have. Other times he’d think about seeing her in Wraith’s arms, his fangs buried deep in her throat.
What had it been like for her? Had she been afraid for her life, or had she enjoyed it? Had she been waiting for Kynan to save her, or would she have let Wraith take her right there in front of him?
He wanted to scream at the top of his lungs and hope Lori heard him, wherever she was. She’d left him with so many questions and so much anger, and he wasn’t so drunk that he didn’t recognize that he needed help to get out of the quicksand of despair that was sucking him down slowly.
“Wraith,” Kynan blurted, “bite me.” Okay, maybe he really was drunk.
Wraith paused as he reached for the door handle. “Come on, Ky. I expect a better comeback from you.”
“It’s not a comeback. I want you to feed from me.” I’ll take Things You Never Thought You’d Say for a hundred, Alex.
One tawny eyebrow shot up. “How much have you had to drink?”
“Not enough to affect my judgment.” That was a totally drunk thing to say.
Wraith snorted. “I don’t care about your judgment. I’m wondering ’cause I get a righteous high from the alcohol in the blood.”
“Do you ever have any thoughts that don’t revolve around you?”
Wraith appeared to consider that for a moment. Then he shrugged. “Nope.”
Which wasn’t true, because the demon definitely cared about his brothers, no matter how vehemently he denied it.
“Just do it.”
Wraith stepped away from the door, his eyes narrowed as if he expected Kynan to spring a trap. “Why do you want this?”
“I’m curious.”
“Bullshit. You’ve hunted my kind for years, and now you want to let one suck you dry? And why me? Why not find some hot female vamp for a nice fuck and suck special?”
“I don’t trust anyone else.”
“You shouldn’t trust me,” Wraith growled.
“I don’t. But I know you won’t kill me. The hospital means too much to you, and I’m a damned good doctor you can’t afford to lose.”
“You’re a fool if you think anyone or anything means anything to me.”
“Whatever.” Kynan crossed his feet at the ankles. “You going to bite me or what?”
“Not until you tell me why.”
“I’m giving you a free shot at my blood and you’re playing hard to get? What kind of vampire are you?” When Wraith just stood there, Kynan rolled his eyes. “Oh, come on. My blood’s eighty proof. You want it. You know you do.”
Wraith’s eyes sort of glazed over, because, yeah, he wanted it. But the damned demon wouldn’t be deterred. “Tell me.”
“Fuck you.”
“Not my type.”
Ky sighed. “I hear you don’t usually feed from females.”
“Female humans. Demon females and male humans are on the menu.”
“Why male humans, but not females?”
“Because men don’t give me wood.”
“That’s a relief.”
“Only if I plan to feed from you. Which I don’t. Unless you tell me why.”
“Because I want to know what my wife felt when you bit her, dammit!” Kynan roared, surprising himself at the ferocity and suddenness of his anger.
Wraith turned away. “I didn’t want to,” he muttered. “I swear.”
Kynan slapped his hand over his face and rubbed his eyes. Shit, he was tired. “I know.”
He heard a rustling, the creak of the chair cushion next to him. Wraith’s hand closed on his forearm and brought it to lie, palm up, on the armrest. Ky’s heart began to pound hard in his chest. He didn’t look. Couldn’t. Then came the pain as Wraith’s daggerlike fangs sank into his wrist. A second later, warmth washed over him. Tingles spread through his muscles and nervous system.
God, this felt good.
He slid Wraith a glance. “This isn’t like, vampire gay, is it?”
Wraith snorted and shot him the finger.
Vampires were freaking strange. But he was starting to see why some humans willingly allowed vamps to feed from them. The high was powerful, and probably addictive.
He could imagine how it would feel to have a female doing this. At his throat, pressed up against him, lying on top of him or under him. His body began to stir as Gem became the female crushed beneath him, her teeth latched on to his throat—except she wasn’t a vampire, so the whole idea was ridiculous.
A stream of sensation shot up his arm when Wraith took a particularly strong pull, and damn him for putting the Gem scene in his head earlier, because now he couldn’t get it out of his head. It had been so real it felt like a memory instead of a fantasy.
He could still hear her whispering sexy, naughty things in his ear. The sound of her voice took him deeper into relaxation, lulling him more than the alcohol ever could.
“What. The. Hell?” Gem’s voice drifted to him, crisp and clear.
He peeled open his eyes just enough to see her standing in the living room, arms crossed over her breasts, which were pushed up into two plump mounds by the midnight-blue corset she wore. If she turned around, he’d bet her skirt would barely cover her ass. Her chunky, high-heeled boots came up over her knees, leaving only her thighs touchably bare.
She’d braided her hair into two ponytails, put on a spiked leather dog collar and black lipstick, and she looked like she was ready to party. Why that thought sent a stab of jealousy through him, he had no idea.
Then again, he was sitting on his couch, drunk, with a vampire latched on to his wrist. Clearly, he was fucked in the head.

Holy shit, Gem thought. This was … unexpected. Kynan was sprawled on the couch, legs spread, left arm propped on the armrest. Next to him, kneeling on the floor, was Wraith, his mouth firmly attached to Ky’s wrist. When he looked up, his eyes glinted with mischief.
“And I repeat, what the hell? What is going on here?”
Kynan gazed at her with slumberous eyes that made her body flood with heat. “What’s it look like?”
She glared at Wraith. “Looks like someone was too lazy to order a pizza delivery guy for dinner.”
Wraith disengaged his hold and smacked his lips. “This is better. Home cooking.” He held her gaze as he licked the punctures in Kynan’s wrist to seal them. Slowly. Sensually. She swallowed, her mouth suddenly dry.
Wraith knew. Knew she wanted Kynan, was toying with her because he was aware of the fact that she wanted to be the one licking the human. And when his nostrils flared, she knew he could smell her arousal.
“Why are you here?” Ky’s voice was husky, lazy, as if he’d just woken up. He’d have a great morning voice.
“Wraith called me.”
Ky shot Wraith a ты еще за это ответишь you’re-going-to-get-it look, but Wraith just shrugged and leaped nimbly to his feet. “What? I called while you were in the bathroom. Didn’t think you should be alone. And I gotta go. I need more than the measly pint you gave up.” He headed for the door. “Later.”
Throwing his head back to look at the ceiling fan as it spun in slow circles, Kynan heaved a sigh. “Shit.”
“Shit, is right. What were you thinking? You didn’t do something dumb, like ask him to turn you into a vampire or something, right?”
“I might be guilty of poor judgment, but I’m not stupid or suicidal.”
“Well, don’t get stupid or suicidal, because I don’t think Wraith can turn anyone. He’s not technically undead.”
Kynan threw his arm over his eyes. “Ever think about that, Gem? You know, wonder what kind of person would trust a vampire enough to drain them to the point of death? I mean, what’s to stop a vamp from just leaving them for dead instead of giving them the exchange of the vamp’s own blood?”
“I’m sure that happens.” She looked into his kitchen, which was basically a cove in the corner of his living room. “I’ll get you something to drink. You need to hydrate. And a little tip? Next time you decide to donate blood, give to the Red Cross.”

@музыка: Rayflower - Shinjitsu no Mori no Naka de

@настроение: фиговое)))

@темы: краденое, Ларисса Йон

---

О выборах)))

Честно украла на Эксмо)))

Очень мистер Путинг
Приобщился к властинг –
Снова вклининг Путинг
В президентский кастинг.

Только включат людинг
Утром телевидинг –
Снова с ними Путинг,
Бодринг и подвижинг.

Путинг обещатинг
В очень краткий датинг
Победить откатинг,
Спадинг, бюрократинг,

Выстроить дорогинг,
Заровнять канавинг,
Превратить убогинг
В мировой державинг.

Зря не верит людинг
В сказочную ливинг,
И, ругая Путинг,
Шастает на митинг –

Есть у мистер Путинг
Верный мистер Чуринг,
На глазах у людинг
Сотворяет чудинг.

Поднимает рейтинг
И процентинг дуринг –
В общем, конкурентинг
Сбоку тихо куринг.

Так, весьма успешен,
Процветает в рашен
Медве-демо-вершен
Спешл-демокрашен. (c) OhotNIK

@темы: краденое)))

---

О демократии

Шарила по просторам инета и наткнулась на страничку на СИ, ее хозяйка провела эксперимент: выложила там текст Джека Лондона под вымышленным ником, прикинувшись 20-летней девочкой и изменив имена героев.

КБЗЭФ

Опять зевгма, да?))) Ну что ты будешь делать, у мну последнее время куда ни плюнь, кругом чай с печеньками и Таисией Андревной)))

Вот они - наши тролли!))) Мну всегда это знала!))) Бог с ними, я сама наверняка не все у Д.Л. читала, хоть и считаю его одним из своих любимых авторов. Но оказывается, "он совсем не умеет писать мужских персонажей", ведь они выходят абсолютно "неправдоподобными", "идеализированными девичьими фантазиями"))) А мну-то думала, что, если хочешь почитать про настоящих мужчин, надо открыть Лондона... Эх((( В общем, всего лишь эксперимент, а сколько нового для себя открыла))) Гугл - сила!)))


*КБЗЭФ - Кто бы заткнул этот фонтан?!

@музыка: SID - 10 otegami

@настроение: дурацкое)))

@темы: тупизм, гугл

---

Четыреста девяностый

Мну говорила про хранилище? Продолжимс. Под катом находится страшное. Рейтинг ажно PG-13)))

Четыреста девяностый

Вокзал… Шумное сборище людей. Жующих, спешащих, тащащих сумки и пакеты, не замечающих никого и ничего вокруг. Людей, мысли которых заняты только одним: не опоздать, не пропустить.
Вонь…
Эта вечная вокзальная вонь. Автобусы-поезда-маршрутки. Такси. Хорошо - самолеты не летают. И смешиваются острые бензиновые пары с запахом горелого жира и сладостей. Кому пирожки-чебуреки? Шашлык-машлык? Сладкая вата на палочке?
Подкрашенной розовой водицы? Вино, вино – вы не сомневайтесь, вы берите. Ин вино веритас…
Спасибо, оставьте себе.
Я-то тут частенько бываю. Вот только знакомца своего – здоровенного пса по кличке Серый – сегодня почему-то не вижу. Не пошли ему на пользу здешние деликатесы.
Прощай, Серый, никак, пал ты в неравном бою с таинственным институтом вокзальных магов-поваров…
А билетики-документы? Вон, недалеко захлопал по карманам мужчина. Его спутница – нервная женщина в мятой кофточке – смотрит на него с таким страдальческим выражением лица, что я, если бы был этим самым мужиком, сбежал бы прямо сейчас. Вот просто взял бы, и сбежал. Зачем ее, несчастную, так мучить?
Нет – нашел мужик билеты. Мо-ло-дец. Уважаю. На даму свою победно так посмотрел – мол, молодец же? Не забыл, не забыл. Вот же они – в красной книжечке, под обложечкой. Аккуратненько так.
Не-а, не молодец. Попал ты, мужик. У дамы морда (лицо, лицо, конечно же! Как это я так-с, неуважительно?!) – хоть сейчас в журнальчик. «Вылепи из полуфабриката достойного супрюююга». Нафих ты его брала – такого? Не нравится – положи. Вдруг, да еще кому пригодится.
Дети… Дети на вокзале – это вопрос отдельный, прямо-таки за душу цепляющий. Вот стоит карапуз в душной очереди, тонкой лапкой за мамку держится. Спереди – задница, сзади – задница. Сбоку… Хм. Тоже ничего нового. Да пропустите же! Не-а, не пропустят. Убил бы. Отдельную очередь дамам с детьми!
- Поееэзд номееээр шестьсот двенадцать прибаывааааеээт…
Ужас. Где их берут, диспетчеров этих? Баньши, а не диспетчерша. С эхом и реверберациями. Вон карапуз нервно заозирался – ох, не пройдут ему даром эти вопли.
Так что там – поезд? Шестьсот двенадцатый прибывает, и это хорошо, а вот четыреста девяностый опаздывает. Ну, это, как всегда. Обычное это дело – опоздание. Хочешь ругаться? А дулю – едешь на свой юг, вот и едь себе. А «поееээзд» приписан куда-нить к дальнему северу. Все вопросы туда, туда, пожалуйста. Лыжи в руки – и ага! Вот, как только доберетесь – так мы вас и выслушаем. Со всем нашим уважением.
Не люблю вокзалы. Никакие не люблю. Здесь, как в бане – ничего не спрячешь. Южные – те просто не-на-ви-жу.
Для художника, конечно, рай – чего только не подметишь, чего не увидишь! Предвкушение (ах, что я всем подружкам расскажу! Как позавидуют, как восхитятся! ) и глазки так - мечтательной поволокой. Мужики – как коты сытые. Ну, эти-то подружкам колоться не будут. В суровых мужских очах – все та же мечтательность: хорошо отдохнул парень! Душевно. Вокзальная суета сует – отдельно в стороне, а у нас тут налицо томление духа и тела.
Палитра чувств и типажей. А что делать обычному пассажиру? Не отдыхает этот обычный пассажир, последние крохи удовольствий выжимает, а тут – четыреста девяностый. В который раз.
И – пот, пот, пот.
Жарко. Кипарисы стоят – и те смоляным хвойным потом плачут. Парилка. Сауна, ёшкин кот. Бесплатная.
- Который час?
Я медленно отлепляюсь взглядом от очередного одухотворенного южным томлением лица и перевожу глаза за спину спросившего. Идиотский вопрос! Вон же часы – прямо на беленьком вокзальном фронтоне. Здоровенные. Не вокзал, а МГУ!
Незнакомец оглядывается на фронтон, на показывающие половину пятого, и словно тоже сникшие от жары, стрелки и… повторяет вопрос:
- Который час?
- Половина пятого.
Я опускаю глаза и начинаю ехидное путешествие по его одежде. На босых ногах – сандалии. Не люблю сандалии. Тапки, сланцы и иже с ними не люблю тоже.
Слегка спущенные на бедра льняные брюки. Мятые и не очень чистые.
Впрочем, на вокзале мятое все: лица приезжающих-отъезжающих, юбки-брюки, подтаявший солнечными лучами асфальт, истекающее соком мороженое…
Рубашка… Глаза медленно обводят ее распахнутый ворот и тонкую блестку цепочки. Не люблю цепочки. На матовой пластинке какой-то значок. Зодиакальные Весы.
Наконец я поднимаю глаза и вижу его лицо.
- Здравствуй…
Я молчу. Просто смотрю на «него».
На тебя.
Гладкие, словно обточенные морем, скулы, упрямый рот. Темные волосы не выгорели под едким пляжным солнцем. Уезжаешь? Или только приехал?
Когда же мы в последний раз виделись? Года три назад, никак не меньше.
- Какими судьбами?
Я все еще молчу. Дай вздохнуть.
Нет. Ты нетерпелив, как всегда. Тебе нет дела до моих тонких переживаний:
- Я ненадолго. Дня на три-четыре. Потом – в горы с ребятами. Там местечко есть – Перевал Теней называется. А вообще – это здорово, что встретились. Сколько не виделись? Да, ладно – сколько бы ни было…
- Три года, - наконец говорю я.
- Да? Я минут десять думал – ты, или не ты.
Ты удивлен. Три года – надо же!
- Поооееэезд номер четырестааа девяносто опаздываееееээт…
Опаздывает?! Да и стоп-кран с ним! Мне-то что?!
- Уезжаешь?
- Поезд жду. Четыреста девяностый.
- А-а-а… Чем занимаешься? Рисуешь?
В твоем голосе не то, чтобы равнодушие. Просто ты весь там – на перевале, со своей гитарой, с костром и девчонками. Порывистый и неуловимый, словно ветер, который я страшно люблю рисовать.
- Немного. Так – наброски…
Ты переступаешь с ноги на ногу и я замечаю перекинутую через плечо спортивную сумку.
- Есть, где остановиться? На эти четыре дня?
Ты киваешь. Конечно, есть. Впрочем, ты же сказал: с ребятами.
- Может… - я киваю на маленький скверик.
Вдоль перрона тянется длинная полоса скамеек. Мороженое-хачапури-мороженое. Соки-воды-вина. Дети, сумки, тенты. И сувениры, сувениры, сувениры… Там совершенно нет места, там плавятся на раскаленных каменных бордюрах встречающие и отъезжающие.
А вот малюсенький закуточек в самом начале перрона почему-то пуст. Каждый раз, когда я попадаю на этот вокзал, скверик пуст абсолютно по-разному. Сейчас, например, на одинокой коротенькой лавочке сидит голубь. Черный. Как-то там сидел кот. Смешно, но кот тоже был совершенно черный, словно выкрашенный темной копотью проходящих поездов.
- Щас…
Ты перекидываешь поудобнее сумку (интересно, где твои остальные вещи), и почти бегом несешься к ближайшему лотку с хачапури. Звереныш. Я и забыл.
Через три минуты ты возвращаешься, совершенно довольный жизнью и этим невнятно-творожным хачапури. Я морщусь – как это можно есть?
- Поооееэезд номер четырестааа…
Туда ему и дорога. Если сейчас придет – водилу (или как там? Вагоновожатого?) своими руками в этом же скверике.
Голубь улетел. Нечего ему с нами делить. Не эту коротенькую лавочку.
Ты садишься – рядом. На светлые брюки падает кусочек теста. Я едва сдерживаюсь, чтобы не отряхнуть.
Ты лезешь в карман и вытягиваешь мобильник. Не тот, который я так хорошо помню.
- Черт…
Торопясь, путаясь смуглыми пальцами в крохотных кнопках, набираешь номер. Несколько минут ты занят разговором даже больше, чем своим хачапури. Потом заталкиваешь телефон обратно и недовольно щуришься:
- Пробки…
Боже, благослови пробки и опаздывающие поезда!
- Вторая Переходная – это где?
- Через час доберутся, - понимаю я подтекст твоего вопроса. Что тебе пыльный вокзальный скверик!
Тут я все-таки не выдерживаю и стряхиваю крупинку теста с твоих коленей. На светлой льняной ткани остается небольшое пятно.
- Ерунда, - ты явно смущен. – Ты не пропустишь свой поезд?
Я качаю головой. Эхо динамиков доносится даже сюда. Захочешь – не пропустишь. Я хочу.

… - Ну, наверное, так. А потом – пока диплом дописал, ну, ты понимаешь. Там практика. Когда ездить? Веньчика помнишь?
Не помню я никакого «Веньчика».
… Так он в аспирантуру пошел. А я – так…
Я почти не вслушиваюсь в твои слова. Только в течение твоего голоса, только в медленные, сладкие паузы и негромкий смех. Ты хорошо смеешься.
… - Представляешь?
Да, конечно… Я снова киваю. Все, что угодно, лишь бы подольше продлилось это мгновение.
Исподтишка я осторожно тебя рассматриваю. Волосы стали короче – только осталась недлинная, падающая на лоб, челка. Маленький шрам в самом уголке твоих губ – я помню, как он появился. Почти шесть, но солнце все еще слепит глаза жестким рыжим светом. Ты щуришься, а я рассматриваю тебя и удивляюсь тому, как хорошо знаю твое лицо. Вот только почти сгладился след от крохотной сережки. Ты снял ее, но я помню… Глаз художника привык замечать все мелочи, все самые крохотные изменения.
Внезапно ты замолкаешь. Сначала я не могу понять, откуда взялась эта тишина, потом ловлю твой взгляд и все понимаю.
Ты смущен. Тебе неловко.
Вот уже несколько минут я смотрю на тебя. Слишком пристально смотрю, и ты, наконец, заметил мой взгляд. Какого черта?!
Я наклоняюсь и впиваюсь в твои губы. Резко, властно, словно не было между нами этих трех лет, словно только вчера ты уезжал, а я – я оставался.
«Я не такой» - помню я твои слова.
Извини… Я – такой.
На твоих губах – привкус острого сыра. Надо же – как я ошибся. Хорошие хачапури продают в этом привокзальном лотке.
- Сумасшедший…
Ты отталкиваешь меня, но я – словно волк, добравшийся до водопоя. Волчище.
- Да люди же вокруг!
Какие люди? Мне все равно. Меня кружит водоворот собственных эмоций. Гладкая кожа под моими пальцами. Слегка шершавые щеки – ты не любишь бриться в поезде. Тонкая нить твоей цепочки. Я рву ее и зажимаю в ладони гладкую пластинку с твоей сущностью. Весы. Мой любимый знак. Как и они, ты вечно в движении, вечно в хрупком и легко нарушаемом равновесии.
Вот и сейчас - не могу сказать, что ты сопротивляешься. Скорее – не отвечаешь. Сколько это будет продолжаться?
Сердце уже стучит где-то в горле, и я, по въевшейся в кровь привычке, самым краем разума отмечаю твои прозрачные глаза и тонкие стрелы ресниц. В карандаше это будет красиво…

- Молодой человек, вы меня слышите? Который час?
Я вздрагиваю и поднимаю глаза на незнакомца. Серые, пыльные от вокзальной копоти штаны, тусклые, пепельные же волосы.
Ничего общего с тобой.
- За вашими плечами часы.
- А сколько стоит портрет?
- Я не рисую портреты.
Захлопываю папку и начинаю складывать мольберт.
- Но…
- Вы ошиблись. Извините.
Я отталкиваю его плечом и делаю несколько шагов по грязным вокзальным плитам. Скоро придет четыреста девяностый. Скоро.
Меня обтекает гулкая нервно-радостно-разгоряченная толпа. Я спотыкаюсь, и папка выскальзывает из рук. Веером рассыпаются под чужие ноги рисунки. На каждом из них – ты.
Ты смеешься, ты ешь мороженое… Вот – просто торопишься на поезд. А это – знакомый пустой скверик и коротенькая лавочка. И твои глаза. Прозрачные, светло-серые, как моя любимая летняя Мзымта. В каждом лице, в каждом замеченном мной прохожем.
Сейчас придет четыреста девяностый. Им ты вернешься. Конечно, он опоздает – он всегда опаздывает, но он придет. И я выйду на перрон и буду всматриваться в счастливые лица отдыхающих, буду искать твои глаза.
Ты же знаешь, что я тебя жду.
Не можешь не знать.

@настроение: Фак, наконец-то дали свет!)))

@темы: экраномарательство

---

О ночных бдениях

Вот кой черт меня дернул посмотреть, что там в записи! Нашла отзывы на наш с Жонглер - но мну нагло считает его почти своим - перевод Сноу и Дэвитт. Какой-то добрый юноша мимоходом обозвал перевод названия невнятным - и это так и не вспомнив оригинал)))
А мну до сих пор помнит, как мы с Жонглер решали, как же лучше обыграть двойственность значения слова Bound в оригинале Bound and Determined. Ну ей-богу, не напишешь же Связанный и Целеустремленный? Что может быть хуже названий, состоящих только из причастий или прилагательных? Да я навскидку и не придумаю(((
Мну тогда так гордилась найденным глаголом привязать(ся), а тут такой небрежный отзыв серым не сером...
Прямо захотелось узнать, какой вариант перевода более "внятен". Неужели дословный?(((

@темы: о переводах, насилие (над оригиналом), злобство

---

Ава Марч

Решила закинуть сюда все, что плохо - а главное давно - валяется))) Тут даже бету не ищу, бо не на что)))
У всех есть хранилища, чем мну хуже?)))

Связанные обманом

Связанные обманом

Аннотация

У лорда Оливера Марсдена есть тайна. Он много лет влюблен в друга детства, хотя Винсент никогда не проявлял к нему какого-либо интереса, помимо дружбы. Красивый и успешный, он являет собой все, чем Оливеру никогда не стать. К тому же Винсент предпочитает женщин.
А потом Оливер узнает, что во время визитов в лондонский бордель Винсент всегда снимает мужчину. Отчаянно желая побыть с Винсентом хоть немного, Оливер идет на обман и меняется местами с работником борделя. Когда Оливер приезжает на место, его ждет еще один сюрприз. Цепи и кожаные плети? Видимо, Винсент совсем не так консервативен, как кажется.
У лорда Винсента тоже есть секрет, и поддаться желаниям он позволяет себе лишь раз в месяц. Но в этот раз все по-другому. Загадочный мужчина так совершенен, так красив в своей покорности, что будит в Винсенте желание защищать, с которым он не в силах бороться. И все же он отказывается поверить, что, возможно, предпочитает мужчин, ведь это разрушит его надежды когда-либо заслужить уважение отца.
Разведет их предательство или свяжет вместе?

Глава Один

Апрель 1822
Лондон, Англия

- Сколько?
Мадам Делакруа постучала пальцем по накрашенным губам.
- Ваша просьба очень необычна.
- Я не верю, что я первый мужчина, обратившийся к вам с подобным. Наверняка были и другие прецеденты.
- Конечно. – Мадам заправила выбившуюся прядь за ухо. – Но в ситуации подобной вашей, одного мужчину нельзя заменить другим. Именно то, что вы просите об этом, и делает ее необычной.
Ее фальшиво аристократический тон заставил лорда Оливера Марсдена неловко заерзать в алом кожаном кресле. Он старался по возможности избегать этой женщины, предпочитая иметь дело напрямую с ее «работниками», но сегодня у него не было выбора. Собравшись с духом, он приехал в ее офис и рассказал о желании, которое преследовало его как во сне, так и каждую секунду бодрствования. Он отыщет способ заплатить любую названную ей цену, и мадам, сидящая за столом атласного дерева, это прекрасно знала. Он мог лишь надеяться, что у его отца, маркиза Кэмпдена, достаточно говорящая репутация, чтобы мадам не потребовала слишком много из страха продешевить.
Но все же незачем совсем облегчать ей жизнь. Оливер расправил плечи.
- Вы получите деньги еще и от лорда Винсента. Заработаете вдвое больше, и ваш мальчик будет свободен, чтобы встретиться с еще одним клиентом.
- Верно. – Делакруа встала и подошла к столику у стены – в тишине комнаты прошелестел атлас. Она оглянулась на Оливера. – Не желаете ли выпить?
Даже бутылка виски не могла развязать узлы в его животе.
- Нет, благодарю.
Она нахмурила лоб. Как и любая женщина, не привыкшая слышать слово «нет». Она наполнила невысокий простой стакан прозрачной жидкостью. Резкий запах обжег ноздри. Зазвенело стекло, и она заткнула горлышко графина пробкой. Выбранный напиток совсем не сочетался с напускной элегантностью комнаты и внешнего вида самой мадам. Однако пить джин она умудрялась очень маленькими глотками.
- Вам потребовались услуги именно моего заведения.
Оливер склонил голову набок и поспешно поправил сползшие на нос очки.
- Это продиктовано необходимостью. Именно ваше заведение он посещает каждый первый четверг каждого месяца.
Прислонившись бедром к столику, она взболтнула содержимое стакана.
- Вы желаете обмануть одного из моих клиентов. Верного, благонадежного, всегда хорошо платящего. Лорду Винсенту Прескотту не понравится, если он прознает о моей роли в вашем плане.
- Он не прознает.
- Ну конечно, прознает, - сказал она, слегка пожав плечами.
- Вы заверяли, что шлюха будет молчать. Сам я никогда ему не расскажу и приму все меры, чтобы он меня не узнал.
Она вскинула бровь.
- Лорд Винсент умен. Он вас узнает. Трехдневной щетиной его не проведешь.
Оливер погладил колючий подбородок.
- Это я и так понимаю. Одной щетины недостаточно, но в комнате будет темно, а у лорда Винсента нет причин ни о чем подозревать. Он поверит в то, что ему скажет шлюха – что я всего лишь замена тому мужчине, которого он обычно нанимает.
Он знал Винсента с детства. Оба были вторыми сыновьями маркизов и познакомились в первый день учебы в закрытой школе, а потом по причинам, которых Оливер до сих пор не мог объяснить, чопорный и хорошо воспитанный одиннадцатилетний мальчишка стал его другом. Оливер всегда плохо учился, и пару раз от отчисления его спасало только то, что Винсент с ним занимался. В благодарность Оливер всегда первым поздравлял того, когда Винсент получал высшие отметки, что случалось довольно часто. Они почти никогда не разлучались, даже каникулы проводили вместе в поместье деда Винсента в Дорсете. За четыре года Оливер ни разу не был дома, и судя по отсутствию писем, никто по нему не скучал. Отец практически жил за игровым столом, а старшему брату никогда не было дела до Оливера, вряд ли тот вообще заметил его отсутствие. Эти каникулы с Винсентом, проведенные за рыбалкой, плаваньем и охотой, стали самым драгоценным воспоминанием о его юности. А потом Винсент уехал в Кембридж, а Оливер… остался...

@музыка: AFI - Prelude

@темы: пралюбофф, насилие (над оригиналом), переводческие потуги

---

Джез Морроу

Перевела сто лет назад, а бету так и не нашла, хотя, пожалуй, не слишком активно искала. Может, тут кто вдохновится? Хотя текст очень сырой, я даже сама его так и не перечитала. Лень(((

Ураган Лоу

Ураган Лоу

Глава Один

Рев мощного двигателя заставил Тома вскинуть голову. Звук был громким, но не походил на привычное громыхание какого-нибудь проржавевшего корыта, которое только и грозило уронить свою выхлопную трубу ему на голову. Этот мотор урчал приятно, агрессивно и сексуально.
Том крикнул из смотровой ямы ребятам в гараже:
– Кого это принесло?
Но парни наверху только ржали как кони. В бокс номер два явно заехало что-то экзотичное.
Над головой Тома появилось днище машины.
Да, этот гонщик приехал сюда вовсе не масло сменить.
Если бы кто-нибудь назвал эту машину дорогой, это сочли бы плохой шуткой. Том видел это даже отсюда. Если бы он откладывал каждый цент со своей зарплаты, то не накопил бы на такую и за десяток лет.
Коллекционные машины на западе Кливленда и так встречались довольно редко, но никто никогда, никогда, никогда не разъезжал на таких по дешевым автомастерским.
Похоже, кое-кто решил просто посмеяться над нами, бедными механиками. И Том знал, кто это. А шоу предназначалось именно ему, Тому Расселу.
Эмоции смешались в дьявольский коктейль. Чувства, которые, как он думал, остались позади еще год назад, вдруг хлынули наружу, как гной из лопнувшего нарыва.
А потом осталась только злость.
В боксе мог быть лишь один человек – прекрасный светловолосый божок, Уэллс Себастьян Кэмпбелл. Том успел хорошо запомнить это гибкое загорелое тело с длинными руками и ногами за то дивное лето, что они пробыли любовниками.
Уэллс оставил его год назад – просто, не сказав ни слова, исчез из квартиры Тома. Встревожившись, он позвонил родителям любовника, а его мать Синтия холодно приказала Тому больше не пытаться связаться с Уэллсом, пригрозив судебным постановлением.
Такого Том не заслужил. Он не знал, достаточно ли у Синтии Кэмпбелл связей, чтобы добиться такого постановления, но, если подумать, богачи могут получить все, что захотят. Правда, то, что она бросалась подобными угрозами, тогда как он позвонил всего лишь узнать, в порядке ли Уэллс, костью встало в горле.
Что еще хуже, сам Уэллс ни разу не возразил Синтии.
Он вообще так ничего и не сказал.
Только позже из сплетен Том узнал, что Уэллс бросил его ради женщины.
А теперь ему хватило смелости вернуться. Все кончено. Том давно переборол тоску – смог взять себя в руки и навсегда распрощаться с глупыми фантазиями. Второго раза не будет.
Так что же происходит?
Уэллсу надоело быть натуралом?
Слишком поздно, сладкий. Мне плевать!
Уэллс приехал похвастать новой игрушкой. Тогда это был Роллс. Сегодняшняя машина казалась гораздо менее чопорной и гораздо более хищной и сексапильной. Может быть, на этот раз он приехал на собственном авто? Роллс был папочкин.
Из ямы Том не мог понять, что это за марка. Ему с такими работать не доводилось.
Когда рычание мотора смолкло, Том схватил метлу, потянулся и постучал по днищу концом деревянной ручки – не так сильно, правда, как ему хотелось бы, – просто чтобы привлечь внимание водителя, а потом прокричал:
– Не тряси своим добром у меня перед лицом, клоун несчастный!
Ребята наверху сочли его слова до чертиков смешными, потому что захохотали еще громче, что было почти невероятно, ведь они и так чуть не писались со смеху.
А потом сверху послышался глубокий, вкрадчивый и чувственный голос:
– Ах, Том, а я-то думал, тебе понравится.
Внутри все вдруг заледенело.
Совсем не это он ожидал услышать.
Жилы точно наполнились обжигающим холодом. От страха и желания делать хоть что-то: бросаться в бой, делать ноги или трахаться, нервы натянулись, словно провода.
Это был вовсе не Уэллс.
Вот теперь Том в самом деле вышел из себя.
Он отшвырнул метлу и побежал по бетонным ступенькам наверх. Выбравшись из ямы, он услышал, как один из механиков сказал: «Дьявол».
Все в гараже собрались вокруг черной машины с низкой посадкой и виргинскими номерами – эротической мечты любого парня.
Правда, кого назвали дьяволом – машину или водителя – Том так и не понял.
Машине характеристика подходила. Том встречал такие только на снимках. Ламборгини Диабло.
Однако водитель тоже вписывался в категорию «дьявол». Лоу Кастилл. Здоровый, сильный, стройный, сексуальный, опасный. Зловещий.
Лоу жил в Арлингтоне, недалеко от столицы. «Мой мерзкий кузен Лоуренс» называл его Уэллс.
Высокий, долговязый Винни наклонился к водительскому окну.
– Вы, наверное, знаете, что у нас нет масляных фильтров для таких, мистер. Что мы можем для вас сделать?
Здешние парни никогда никого не называли мистером.
Лоу, казалось, задумался над вопросом, а потом спустил солнцезащитные очки на кончик носа, заглянул Винни прямо в глаза и предложил:
– Можете поклониться.
Винни сделал шаг назад, а потом они вместе с хитрожопым Горди Джонсоном вскинули руки над головой и согнулись вдвое, будто преклоняясь перед потрясающей тачкой.
– Не подыгрывайте ему! – крикнул Том.
Коротышка Деметриус подошел к нему и прошептал, прикрываясь рукой:
– Сукин сын, должно быть, так же крут, как профессиональные баскетболисты, да?
Том покачал головой.
– Этот парень из тех, кто платит им зарплату.
– Ни хрена себе! – охнул Деметриус, округлив глаза.
Винни позвал:
– Эй, Кот, это твой друг?
– Нет! – возмутился Том.
Пассажирская дверца Диабло поднялась – то есть отъехала вверх, оказавшись высоко над головами механиков, так что те снова восхищенно поплюхались на колени и взвыли чуть не со слезами на глазах.
Боже, хватит, а то эго Лоу так раздуется, что лопнет.
Парни даже не знали, с кем имеют дело.
А вот Том знал, поэтому и продолжал стоять на своем, мрачный и ни капли не впечатленный этим спектаклем. Ну ладно, может, немножко впечатленный, но он не собирался потакать Лоу, показывая это. Лоу может отправляться на хрен.
Звучный голос гулким эхом разнесся по боксу – этакий соблазнительный приказ:
– Садись в машину. – В словах не чувствовалось давления, только абсолютная уверенность. Лоу нужно было лишь сказать, и его тут же слушались.
Том не желал этого делать. Он представил, как его рабочие ботинки со стальными набойками на носах прирастают к бетонному полу, не давая ему двинуться с места. Нет. Он даже не станет отвечать вслух. Просто нет.
Все остальные начали подбадривать его:
– Давай!
Горди встал на колени и попросил:
– Иди, Кот! Иди… ради меня!
Том уже собирался напомнить всем, что вообще-то он здесь работает, когда начальник смены Ди’Шон Трент вышел из кабинета.
«Слава богу», – подумал Том. Сейчас Ди’Шон просто прикажет ему спуститься обратно в яму, а всем остальным возвращаться к работе.
Но тот покачал бритой головой, глядя на Диабло, и тихо сказал своим спокойным голосом:
– Давай, Том. Садись в машину, на сегодня ты свободен.
Загнанный в угол и злой как черт, Том сорвал с себя рабочие перчатки и защитные очки, стянул перепачканный в масле комбинезон, оставшись в футболке и джинсах, и сунул охапку Горди.
Тот взял вещи и низко поклонился.
– Да иди ты, – проворчал Том.
– Слушаюсь, сэр, – отозвался Горди звенящим от смеха голосом, но не удержался и все же хихикнул.
Разрываясь между вожделением и возмущением, Том подошел к Диабло. Ему не нравилось это признавать, но машина, и правда, была красивая. А гребаная дверь торчала вверх, как будто у Ламборгини стояк… или вроде того.
Том сел на мягкое кожаное сидение – оно нежно обняло его – протянул руку и захлопнул дверцу, оказавшись один на один с дьяволом.
Том старался не смотреть на Лоу, слишком остро ощущая его близость. Лоу не из тех, кого легко игнорировать. Если уж о его присутствии трудно забыть, находясь с ним в одной комнате, то в двухместном салоне оно просто душило – здоровенная фигура на периферии зрения. Он просто излучал силу и жар. Том даже чувствовал его запах: едва уловимый аромат леса и мужчины с какой-то острой ноткой. Том смотрел прямо перед собой. Он и так ясно помнил, как выглядит Лоу.
На приборной доске перед глазами обнаружилось выпуклое изображение буйвола с угрожающе опущенными рогами. В самый раз для Лоу.
Том пристегнулся, когда дверь бокса с дребезжанием поползла вверх.
Мотор проснулся и эротично мурлыкнул, наполняя своим урчанием салон. Казалось, этот звук отдается у Тома в паху. Механики весело помахали ему, и Диабло медленно выехал на яркое летнее солнце.
От водительского сидения Тома отделяла лишь широкая коробка передач, но он радовался и этому. Он глянул на рычаг переключения скоростей. Большая ладонь Лоу легко лежала на нем. Даже расслабленная, его рука выглядела смертоносной. Крупные тупые пальцы с аккуратными квадратными ногтями. Что-то в том, как он держал рычаг – скорее ладонью, чем пальцами – казалось тревожно чувственным.
Во рту вдруг пересохло – Том сглотнул и, пытаясь изобразить скуку, сердито спросил:
– Всего пять скоростей?
– Это старая машинка, – отозвался Лоу, пожав массивным плечом.
Такие с возрастом только росли в цене, так что их можно было приобрести лишь на аукционах.
Лоу вырулил на шоссе и поехал на запад. Он вел машину молча, мотор монотонно гудел, словно пульсируя, как ноющий от возбуждения член. Воздух вокруг них едва ли не искрил от сексуального напряжения.
Том вдруг почувствовал себя неловко оттого, что Лоу известно, что он гей.
Для того это было просто очень веселой шуткой.
В гараже никто не знал о предпочтениях Тома. Эта тема никогда не вставала. Да никого это и не касалось.
А ведь его могли и прикончить, если бы узнали. Когда мужчины моются в одном душе после работы, чтобы смыть с себя масло, все натуралы по умолчанию считают тебя таким же. Но в некоторых парнях, если вдруг после того как ты видел их голыми, обнаружится, что ты гей, просыпается жажда крови.
Да, забавные они, эти натуралы.
Однако никто никогда даже не подозревал. Хотя бы потому что вокруг Тома Рассела всегда крутилось больше женщин, чем вокруг любого другого.
Он, конечно, догадывался, что неплохо выглядит, но никогда не считал себя мачо. До шестифутовой отметки, необходимой для «мачистости», он не дотягивал пару дюймов, а ему уже исполнилось двадцать два, так что еще подрасти вряд ли светило.
Несмотря на типичную наружность плохого парня, в его лице чувствовалась какая-то беззащитность. И последнее ему чертовски не нравилось, но он ничего не мог с этим поделать. Том регулярно ходил в спортзал, но в его фигуре все равно оставалась какая-то неопределимая мягкость. Его карие глаза многие называли красивыми, а при бритье он использовал специальную насадку, чтобы оставалась короткая щетина: ему нравилось, что это добавляет его лицу жесткости.
Из-за его холодности к женщинам, те бегали за ним толпами. И он не возражал, потому что с женщинами было безопаснее, чем с парнями. Он еще не встречал парня, ради которого готов был бы умереть.
Он был эгоистичным любовником. Ну а чего вы ждали от плохого парня?
Том не раз уезжал с работы с какой-нибудь женщиной, с которой только познакомился, на заднем сидении мотоцикла, отчего в гараже его считали чуть ли не героем. Парни прозвали его Котом из-за их мартовских похождений.
Он совсем не привык оставлять работу в полдень, сидя в неприлично дорогой тачке на месте для «девочки».
От напряжения горло сдавил спазм.
– И что это? – спросил Том, небрежно обведя рукой салон этой четырехколесной ракеты, словно не мог подобрать слова. – Разве у тебя нет своего самолета?
– Один из моих президентов забрал его на эту неделю, – сказал Лоу.
Один из его президентов. Один из. Стало быть, Лоу таки взял на себя управление семейным конгломератом. Его возраст, видимо, значения не имеет – Лоу было чуть за тридцать. Да, он, конечно, не король мира, но как минимум властелин дорогущего его куска.
Значение имели не годы, а ошеломляющая аура властности. Лоу был новой моделью человека с большим пробегом, он жил так, как ему хочется, оставляя за собой глубокий след.
Лоуренс Кастилл родился с особыми привилегиями, да. Но он никогда не полагался только на это. Все привилегии стали для него лишь стартовой площадкой в деле покорения мира. Очевидно, дела у «Кастилл Диверсифайд» в руках Лоу Кастилла шли хорошо, раз он мог позволить себе пользоваться коллекционной машиной, а не просто поставить ее в каком-нибудь хорошо кондиционируемом гараже.
– Сколько ты сюда добирался? – Вообще-то Том не собирался спрашивать, но ему очень хотелось знать, все-таки он был из тех, у кого в венах течет машинное масло.
– Семь часов, – отозвался Лоу.
Том наморщил нос. Из округа Колумбия до Кливленда за семь часов?
– Что-то не впечатляет.
– Меня останавливали.
Ну само собой.
– И какой был штраф?
– Никакого. Я ехал ночью.
Том нахмурился, задумавшись, как то, что Лоу ехал ночью, связано со штрафными квитанциями за превышение скорости, а потом сообразил:
– Ты дал им сесть за руль?
– Я дал им сесть за руль, – подтвердил Лоу. – Они остановились на эстакаде и по очереди играли с радаром, кто быстрее.
– Ой, да кончай уже лапшу вешать, – фыркнул Том.
Лоу приподнял ладонь с рычага переключения скоростей, будто давая присягу.
– Правда и ничего, кроме правды.
Следующий вопрос вырвался у Тома сам собой:
– И что наиграли?
– Сто восемьдесят пять миль.
Он поймал себя на том, что опять пялится на Лоу. Тот с легкостью сумел раскусить его игру, против воли вытащив Тома из кокона его хандры.
Лоу Кастилл представлял собой внушительное зрелище. Он всегда был таким. А еще он всегда пугал Тома, чтоб его!
Отсюда Том видел его четкий профиль: высокие скулы, тяжелая челюсть, округлый подбородок. Изгиб полных губ выглядел соблазнительным, но жестким. Темные волосы были коротко подстрижены, но казались мягкими. Том не видел его глаз за стеклами очков, но знал, что они тоже очень темные и блестящие.
Лоу оказался еще здоровее, чем Том запомнил, этакий холеный и крупный призовой бычок. Он закатал рукава, открывая мощные бицепсы. При всем при этом его мышцы ничуть не походили на деформированные, перекачанные, со вздувшимися венами мускулы парней, что сидят на стероидах. Просто чтобы проверить, Том на мгновение опустил глаза на пах Лоу. Все знают, что от стероидов яйца скукоживаются. Неа. Тут точно все в порядке.
Черная ткань туго обтягивала крепкие бедра, подчеркивая переплетенье мышц под брюками. Член Тома заинтересованно привстал.
Том отвел глаза и откинулся на спинку сидения. Ему совсем не улыбалось, чтобы Лоу заметил, что у него стоит. И что на него нашло? Уровень тестостерона в салоне достиг критической точки. Он снова уставился перед собой.
Рельефный буйвол на приборной доске зловеще сверлил его взглядом, словно вот-вот нанижет на свои рога.
Том преисполнился решимости больше не начинать разговор сам.
Он вдруг вспомнил, как Уэллс рассказывал ему, что в Японии первый, кто заговорит о деле, проигрывает переговоры. Миля летела за милей, и Том стал понимать, что у генерального директора «Кастилл Диверсифайд» ему эту битву молчаний не выиграть. Том не сомневался, что Лоу смог бы продержаться и до самой Индианы. Черт, да если бы они были в Японии, то Лоу мог бы и всю страну пересечь, так и не начав разговора.
Том сдался первым:
– Что тебе нужно, Ричард? У меня для тебя ничего нет. Давай уже выкладывай, и закончим с этим.
Краем глаза он заметил, как Лоу повернулся к нему, но на вопрос тот так и не удосужился ответить.
– И почему вы двое постоянно называете меня Ричардом?
Том поерзал на сидении, присел на одну ягодицу и посмотрел на Лоу:
– Потому что ты мудак ! Неужели не догадался?
– Да, пожалуй, следовало бы, – согласился Лоу, не сводя глаз с дороги. – И чья это была идея?
– Моя. Для Уэллса ты был просто мерзким кузеном Лоуренсом.
Брови Лоу на мгновение поднялись над стеклами солнцезащитных очков.
– Это так меня называет этот хрен мелкий?
Вообще-то, вышеупомянутый хрен был вполне себе ничего. Член у Уэллса был длинный и красивой формы. Спасибо, что напомнил, Ричард.
– Мне казалось, мы стараемся быть вежливыми друг с другом, – заметил Том.
– А мне почудилась какая-то враждебность, – сказал Лоу. – И почему бы это?
– Эмм, дай подумать. Ты угрожал убить меня, – подсказал Том.
– Я? Что за бред?
– Ты говорил, что наймешь киллера.
– Ах, это, – отмахнулся Лоу.
– Это, – кивнул Том.
Когда они с Уэллсом еще были любовниками, Лоу заявился в квартиру Тома и приказал обоим сдать кровь на анализ. Том помнил, как Уэллс попытался возмутиться:
– Ты не можешь мне приказывать!..
– Черта с два не могу, – оборвал его Лоу. – Вы оба. Или я найму киллера. Пришлите результаты по факсу или электронной почте до моего отъезда. – Он сложил пальцы пистолетом и прицелился в них.
Том помнил, как, стоило двери за Лоу закрыться, сказал Уэллсу:
– Он блефует.
Но Уэллс казался на удивление тихим.
А потом они оба сдали кровь.
Сейчас, в Диабло, Лоу не стал отказываться от своих слов, он лишь заметил:
– Я же не говорил, кого именно собираюсь прикончить.
Как будто тут есть варианты.
– О, ну хватит уже, – протянул Том. – Ты пытался заставить нас разойтись.
Темные брови снова поднялись над темными линзами.
– Но мне же это не удалось, нет?
Нет. Том не мог сказать, что в том, что они расстались, виноват Лоу. Уэллс ушел от него сам.
Том нахмурился и отвернулся к окну, разглядывая пейзаж. Шов джинсов неприятно впивался в член, но Том не собирался их поправлять. Пусть бейсболисты и делали это на виду у миллионов телезрителей каждый летний день, но Тому не хотелось, чтобы Лоу знал, что его причиндалы во время поездки двигались.
Чуть западнее Вермилиона Лоу вдруг решил бросить бомбу:
– Уэллс завтра женится.
Это не должно было задеть его. Но все же задело… вонзившись, словно нож в живот. Больно. Впрочем, Том уже догадался, что так и задумывалось.
Он шумно выдохнул. С него хватит. Он даже не пытался скрыть свою злость:
– Отлично. Ты своего добился. Ты победил. Спасибо тебе вот такущее за эту новость! Разворачивай свой двенадцатицилиндровый дилдо, мне еще работать сегодня.
– Кузина Синтия послала меня убедиться, что ты не натворишь дел, – сказал Лоу.
Том огорошенно молчал. Мать Уэллса до сих пор точит на него зуб, даже после всего этого времени? Сначала постановление суда, а теперь тяжелая артиллерия.
Может, пора уже забыть, сука? Я же забыл!
Лоу искоса глянул на него.
– «Ты же знаешь, какими мстительными бывают эти гомики».
По его тону Том догадался, что это была цитата, и невесело усмехнулся:
– Да мне накласть! – Он не сдержался и перешел на крик. Ну и что, в салоне же шумно? А Том был зол до чертиков. И унижен. Лицо горело. Или даже… пылало.
Как будто он когда-нибудь собирался вмешиваться в незапятнанную и правильную «натуральную» жизнь Уэллса.
Интересно, есть ли предел человеческой мстительности?
Лоу спросил:
– Собираешься сделать что-нибудь глупое?
– Нет, глупостей с меня уже хватило. Я не вспоминал о них почти год, – ответил Том. – И вообще, кто ты такой? Мальчик на побегушках?
– Нет, я всего лишь сказал, почему она меня послала. Я же не объяснял, зачем я здесь.
С его изворотливостью Лоу следовало бы стать юристом.
Значит, приехал он вовсе не по той причине, по которой думала Синтия. Это первое. И Том не собирался спрашивать Лоу о втором.
Ну ладно, он наврал! Ему очень хотелось узнать второе.
– И почему же ты здесь?
– Мне нужна пара.
Том моргнул и поинтересовался ровным голосом:
– На свадьбу Уэллса?
Лоу кивнул.
– Я? – спросил Том.
Лоу снова кивнул.
– Но зачем?
– Я хочу тебя.
– Пошел в жопу!
– Всему свое время. Так ты согласен или нет?
– Ты серьезно? Ты что, правда хочешь, чтобы я пришел на эту свадьбу?
– Только на прием. Идти в церковь, чтобы благословить этот союз, необязательно.
– Хочешь поиздеваться, да? – сказал Том.
– Ага, – согласился Лоу. – Но не над тобой.
– Над кем же тогда? Над Уэллсом?
– К черту Уэллса. Он всего лишь придаток. Моя цель – его мать, Синтия. Она сама напросилась, пригласив меня. Они ждут, что я приведу с собой кого-нибудь.
И Лоу хотел привести на свадьбу Уэллса его старую гейскую «любовь».
– Это злая шутка, – сказал Том.
– Ты согласен?
Том замешкался. Он не мог поверить, что вообще обдумывает такое предложение.
– Это как приглашение Кэрри на выпускной бал, да?
Он явно представил себе эту сцену. Мальчика-гея из Вест-Сайда обманом заманивают на ист-сайдское шоу ужасов, чтобы унизить. Вот только в его случае кровь видно не будет.
– Клянусь, – сказал Лоу. – Я не собираюсь причинять тебе вред. Вернее… ну хорошо, собираюсь. Я собираюсь бессовестно тебя использовать. Но самое ужасное из моих прихотей – это привести тебя с собой в качестве гостя. Почти никто из приглашенных даже не догадается, что ты бывший любовник Уэллса. Благодаря Синтии ты теперь страшная семейная тайна. Даже Уинстон ни о чем не знает. – Уинстон Кэмпбелл был отцом Уэллса. – А те, кто знает, слишком воспитаны, чтобы сказать какую-нибудь грубость. Я вовсе не собирался ставить в неловкое положение хозяйку приема.
Том почти поверил ему. Человеку с положением Лоу в стратосфере общества незачем самоутверждаться за счет какого-то автомеханика. А хозяйка приема, наверное, мать невесты, значит, подкладывать ей свинью тоже ни к чему.
Том задумался, кто невеста Уэллса, та ли это женщина, ради которой тот его бросил. Скорее всего. Ведь чтобы устроить достойную сливок общества свадьбу, как раз и нужен где-то год.
– Кстати о птичках, – заметил Лоу, скользнув взглядом по телу Тома: от ворота футболки до джинсов и рабочих ботинок со стальными носами. – Я заеду за тобой после смены, и отправимся по магазинам. Тебе наверняка нечего надеть. Плачу я. Что скажешь?
Все негодование и обида, которые, как думал Том, он давно оставил позади, хлынули обратно, горькие, как пропавший соус чили. От внезапного желания отомстить перехватило горло. Уэллс ранил его в самое сердце, а Синтия расковыряла рану.
Том никогда бы даже не подумал мешать свадьбе Уэллса, но Синтия, черт бы ее побрал, подослала к нему этого своего громилу.
Так неужели ему «слабо»?
Приехать на свадебный прием с «мерзким кузеном Лоуренсом»? Это было бы, как говорится, сильно.
Лоу. Сукин сын Тому совсем не нравился, но Лоу всего лишь хотел использовать его как пешку. Для него же Лоу был билетом на эту последнюю встречу. Том думал, что ему не нужны месть или выяснение отношений.
Оказалось, что нужны. Осознание этого поразило его, как удар под дых.
– По рукам.

@музыка: Kalafina - Lacrimosa

@темы: пралюбофф, насилие (над оригиналом), переводческие потуги, Jez Morrow

---

О свете

Хорошо, когда есть родня, к которой можно завалиться в любое время дня и ночи)))

У нас опять вырубился свет, и все бы ничего, но на прошлой неделе со среды он отключался ТРИЖДЫ((( И один раз нам, по обычаю, пришлось доказывать электросетям, что мы не верблюды и свет нам до сих пор не дали - они уверяли, что давно дали! Доказывали три часа, а потом все-таки приехала их газелька - интересно, что бы она могла сделать без вышки, если бы проблема была в проводах?((( Что самое прикольное, пока мы доказывали свое, мама упорно пыталась выяснить адрес электросетей, на что ей кругом говорили, что адреса по телефону на дают. КГБ - мать их!!! Если адреса дают не по телефону, то как узнать адрес, куда приехать, чтобы узнать адрес? Софисты хреновы(((

@музыка: SID - Hitsuyouaku

@темы: тупизм, русский сервис рулит, злобство

---

О простых смертных)))

Решила в этом году не пропускать переводческие конкурсы и вот влипла в очередной раз. Музыка Перевода (проходит ежегодно с сентября по декабрь) konkurs.itrex.ru/2011/competitor/1249
Оценок у меня всего 11, но зато ни одной плохой, что лично меня очень радует, впервые для меня главное - участие))) Я бы и сама не поставила себе "блестяще".
Как раз после этого конкурса поняла одно - меня не трогает, если меня ругают преподаватели в универе, действующие редакторы, действительно хорошие переводчики или авторы, но как же БЕСИТ, когда переводы хаят какие-то левые личности, смутно знакомые с русским языком. Признаюсь, так прошлись по мне на моей памяти всего три раза и то мимоходом, но у меня при этом такое странное отношение к подобным высказываниям... С одной стороны, я сама знаю, что мои работы неидеальны, и ругаю их напропалую, с другой, хочется спросить: "Да кто вы такие, млин?" Я еще не встречала ни одного текста, к которому бы не могла придраться)))
Выходит, мне нет дела до их мнения, потому что я сноб, но меня оно все равно задевает))) Да еще это детское "А ты сам так попробуй!" меня так мучает))) Ну ведь нельзя же такое сказать человеку, даже если он трижды дурак? Ведь это восклицание занимает первое место среди ответов пИрИвотчЕц на критику. А уподобиться им - это какой-то регресс.
Все-таки мой бич - не столько снобизм, сколько гордыня. Забавно найти такое в себе.

Поэтический перевод

Around the corner , Charles Hanson Towne

Around the corner
Around the corner I have a friend,
In this great city that has no end,
Yet the days go by and weeks rush on,
And before I know it, a year is gone.

And I never see my old friends face,
For life is a swift and terrible race,
He knows I like him just as well,
As in the days when I rang his bell.

And he rang mine but we were younger then,
And now we are busy, tired men.
Tired of playing a foolish game,
Tired of trying to make a name.

"Tomorrow" I say! "I will call on Jim
Just to show that I'm thinking of him",
But tomorrow comes and tomorrow goes,
And distance between us grows and grows.

Around the corner, yet miles away,
"Here's a telegram sir," "Jim died today."
And that's what we get and deserve in the end.
Around the corner, a vanished friend.

Друг по соседству

Мой старый друг живет за углом:
В бескрайнем городе - ближний дом.
Бегут недели, и дни бегут,
Проходит год, словно пять минут,

А я не вижу его лица -
Ведь гонке жизни не счесть конца…
Он знает – дорог мне и теперь,
Пусть мы давно не стучимся в дверь.

Мы с ним моложе были тогда…
Сейчас наскучила чехарда,
Игра в известность – такая чушь,
И мы - лишь пара уставших душ.

«Вот завтра точно, - себе твержу, –
Я к Джиму в гости, ей-ей, схожу!»
Но «завтра» так и не настает,
А пропасть ширится каждый год,

И наше «рядом» - за сотни сфер.
«Вам телеграмма. Джим умер, сэр…»
…Мы часто платим (и поделом!)
Тем самым другом, что за углом…

@музыка: Aika Yoshioka - Yume no Ukifune; SID - Rain

@настроение: отличное)))

@темы: смертные грехи, о переводах